Лестница тоже. Перила уже не те, что сверкают медью в моих воспоминаниях. Двери квартир не из темного дерева. А главное, свет на площадке лишен той дымки, из которой тогда возникало загадочное бульдожье лицо Скуффи. Спрашивать консьержку не имеет смысла. У нее это вызовет подозрение, а кроме того, консьержки меняются, как и все на свете.
Жила ли еще Дениз в этом доме, когда убили Скуффи? Такое трагическое происшествие не могло пройти незамеченным, если мы находились этажом ниже. Но в моей памяти не осталось ни малейшего следа. Наверное, Дениз недолго прожила на Римской улице, может, всего несколько месяцев. Жил ли я там тоже? Или у меня было какое-то другое пристанище в Париже?
Помню, как-то ночью мы вернулись очень поздно. Скуффи сидел на ступеньке, он опирался подбородком на руки, обхватившие набалдашник трости. Он весь как-то обмяк, в бульдожьем взгляде сквозило отчаяние. Мы остановились возле него. Он нас не видел. Мы пробовали заговорить с ним, помочь ему подняться к себе, но он был неподвижен, как восковая кукла. Лампочка погасла, выделялось только белое фосфоресцирующее пятно его костюма.
Все это, наверное, было в самом начале, когда мы с Дениз только познакомились.
Я повернул выключатель, но, вместо того чтобы выйти из Агентства, остался стоять в темноте. Потом снова зажег свет и снова погасил. Зажег в третий раз. И погасил. Это движение что-то пробуждало во мне: я видел себя, зажигающего свет в какой-то комнате, размером с эту, но когда — я не мог определить. И жест этот я повторял каждый вечер, в один и тот же час.
Отблески фонаря с авеню Ньель падали на стол и кресло Хютте. И тогда, в то время, я так же застывал на мгновение, погасив свет, как будто мне страшно было выйти. В глубине, у стены, в той комнате стоял застекленный книжный шкаф, рядом — камин из серого мрамора, увенчанный зеркалом, письменный стол с многочисленными ящиками и диван у окна, на который я обычно ложился, чтобы почитать. Окна выходили на безлюдную улицу, обсаженную деревьями.
В этом небольшом особняке располагалась миссия какой-то латиноамериканской страны. Не помню уже, что за пост я там занимал и почему у меня был отдельный кабинет. Мужчина и женщина — я мало общался с ними — занимали соседние со мной кабинеты, и я слышал, как они печатали на машинке.
Приходившие ко мне довольно редкие посетители просили выдать им визы. Я вспомнил это внезапно, когда рылся в коробке из-под печенья, полученной от садовника в Вальбрезе, и наткнулся на паспорт Доминиканской Республики и фотокарточки для удостоверения личности. Но я работал там, замещая кого-то. Консула? Советника? Я звонил ему, чтобы получить инструкции. Кто это был?
