Обложка была испачкана и заклеена скотчем.
— Я всегда вспоминаю, как она спускалась за сигаретами…
— Она не была… портнихой?
— Нет, не думаю.
— И вы правда не знаете, что с ней стало?
— Нет.
— У вас нет адреса ее матери в Антверпене? — Он покачал головой. У него был удрученный вид. — С этим давно покончено, старина…
Почему?
— Вы не могли бы одолжить мне журнал? — спросил я.
— Конечно, старина, только обещайте мне его вернуть.
— Обещаю.
— Я дорожу им. Он для меня вроде семейной реликвии.
— В котором часу она спускалась за сигаретами?
— Без четверти восемь, каждое утро. Перед тем как пойти в школу.
— В какую?
— На улице Женнер. Иногда мы с Кудрезом провожали ее.
Я потянулся за журналом, с бьющимся сердцем схватил его и подвинул к себе. Он ведь мог и передумать и не отдать его мне.
— Спасибо. Я вам принесу его завтра.
— Только точно, да? — Он подозрительно посмотрел на меня. — А почему все это вас так интересует? Вы им что, родственник?
— Да.
Я не мог удержаться и принялся разглядывать обложку. Дениз казалась тут несколько моложе, чем на фотографиях, которые уже были у меня. Ее шея наполовину скрыта листьями папоротника, в ушах серьги. На заднем плане виднеется ангел, вырезанный из дерева. Внизу, в левом углу, выведено миниатюрными красными буквами, выделяющимися на фоне черного болеро: «Фото Жан-Мишеля Мансура».
— Выпьете чего-нибудь? — спросил он.
— Нет, спасибо.
— Ну тогда считайте, что кофе я вас угостил.
— Вы очень любезны.
Я поднялся, не выпуская из рук журнала. Он шел впереди, расчищая мне проход, — у стойки народу стало еще больше. Он что-то бросил им по-фламандски. Мы с трудом пробрались к застекленной двери. Он открыл ее и отер пот с лица.
— Не забудьте мне его вернуть, ладно? — сказал он, показывая на журнал.
Он вышел со мной на улицу и затворил дверь.
— Вот, смотрите… они жили там, наверху… на третьем… — В окнах горел свет. В глубине одной из комнат я различил шкаф из темного дерева. Сейчас там другие жильцы…
— А в какой комнате вы ужинали?
— В той… слева…
Он показал на окно.
— А комната Дениз?
— Она выходила на другую сторону… Во двор…
Он задумчиво стоял рядом со мной. Наконец я протянул ему руку.
— До свидания. Я принесу вам журнал.
— До свидания.
Он вернулся в кафе. Он смотрел на меня, прижав к стеклу свое крупное красное лицо. Дым трубок и сигарет окутывал людей у стойки желтым туманом, и это крупное красное лицо тоже становилось все более расплывчатым, потому что стекло запотевало от его дыхания.
