Отель «Кастилия», улица Камбон. Напротив конторки портье — маленькая гостиная. В застекленном книжном шкафу — история Реставрации Л. де Вьель-Кастеля. Как-то вечером, поднимаясь к себе, я, может быть, взял один из томов и забыл в нем письмо, фотографию или телеграмму, служившую мне закладкой. Но я не решаюсь попросить у Швейцара разрешения перелистать семнадцать томов в поисках этого оставленного мною следа.
За отелем — двор, окруженный стеной с зелеными решетками, по которым вьется плющ. Двор вымощен охряным булыжником — цвета песка на теннисных кортах. Столы и садовые стулья.
Значит, я жил здесь с этой Дениз Кудрез. Куда выходили окна нашей комнаты — на улицу Камбон или во двор?
Девять-бис по Аустерлицкой набережной. Четырехэтажный дом, в распахнутую входную дверь виден коридор с желтыми стенами. Рядом кафе под вывеской «Морское». За стеклянной дверью — табличка, на которой написано ярко-красными буквами: «Men spreekt vlaamsch».
У стойки толпятся человек десять. Я сажусь за пустой столик в глубине зала, у стены. На ней висит огромная фотография порта, внизу написано Антверпен.
Клиенты у стойки говорят во весь голос. Они все, видимо, работают где-то поблизости и выпивают здесь вечерний аперитив. Рядом со стеклянной дверью у бильярда-автомата стоит человек в темно-синем костюме и галстуке, резко выделяющийся среди прочих посетителей, одетых в кожаные и меховые куртки и спецовки. Он играет невозмутимо, спокойно, мягко оттягивая рукоятку.
От дыма трубок и сигарет у меня щипало глаза, я закашлялся. Пахло топленым свиным салом.
— Что вы желаете?
Я и не заметил, как он подошел ко мне. Я уже решил, что никто не поинтересуется, что я собираюсь заказать, — настолько мое присутствие за дальним столиком прошло незамеченным.
— Кофе, — сказал я.
Это был невысокий человек лет шестидесяти, совсем седой, с красным воспаленным лицом, выдававшим пристрастие к аперитивам. Его светло-голубые глаза казались совсем бесцветными на этом багровом фоне. Было даже что-то веселое в сочетании белого, красного и голубого, напоминающего по чистоте фаянс.
— Простите, — остановил я его, когда он уже отошел от столика, — что означает надпись на объявлении?
— Men spreekt vlaamsch?
Он произнес эту фразу звонким голосом.
— Да.
— Это означает: «Здесь говорят по-фламандски».
Он тут же оставил меня и вразвалку направился к стойке, бесцеремонно раздвигая клиентов, мешавших ему пройти.
Он вернулся с чашкой кофе, неся ее прямо перед собой в вытянутых руках, как будто ему стоило величайшего усилия не уронить ее.
