— Нет, никогда.
— А откуда же у вас адрес?
— Мне дал его кузен Фредди, Клод Говард де Люц…
— Я его не знаю.
Мы подошли к одной из башенок с куполом. Обогнули ее. Он показал мне дверцу:
— Только через эту дверь еще и можно войти.
Он повернул ключ. Мы вошли. Миновали пустую темную комнату, потом коридор. И оказались в комнате с разноцветными витражами, которые придавали ей вид не то часовни, не то зимнего сада.
— Здесь была летняя столовая, — сказал он.
Никакой мебели, кроме старого дивана, обитого потертым красным бархатом, — на него мы и сели. Он достал из кармана трубку и не торопясь раскурил ее. Сквозь витражи в комнату струился голубоватый свет.
Я поднял голову и увидел, что потолок тоже голубой, с бледными пятнами — облаками. Он проследил за моим взглядом.
— Это Фредди разрисовал потолок и стены.
На единственной стене комнаты, выкрашенной в зеленый цвет, — почти стершаяся пальма. Я старался представить себе эту комнату в те давние времена, когда мы здесь обедали. Потолок, на котором я написал небо. Зеленую стену — эта пальма, наверное, должна была вносить какую-то тропическую ноту. Витражи отбрасывают на наши лица синеватый свет. Только что же это были за лица?
— Осталась одна эта комната, в другие не войти, — сказал он. — Двери опечатаны.
— Почему?
— На дом наложен арест.
Я оцепенел.
— Все опечатали, но мне разрешили остаться. Не знаю, надолго ли?..
Он затянулся и покачал головой.
— Время от времени приходит какой-то тип из Управления — проверяет. Они, похоже, никак не примут решения.
— Кто?
— Управление.
Я плохо понимал, что он имеет в виду, но вспомнил трухлявую дощечку: «Управление Государственными Владениями».
— Вы давно здесь живете?
— О да… Я приехал, когда умер месье Говард де Люц… Дед Фредди… Я ухаживал за парком и служил шофером у мадам… У бабушки Фредди.
— А его родители?
— Они, видимо, умерли очень молодыми. Его воспитывали дед и бабушка.
Значит, меня воспитывали дед и бабушка. После смерти деда мы жили здесь с бабушкой, урожденной Мэйбл Доунэхью, и этим человеком.
— Как вас зовут?
— Робер.
— А как вас называл Фредди?
— Его бабушка звала меня Бобом. Она же была американка. И Фредди тоже Бобом.
Это имя, Боб, ничего во мне не пробудило. Но ведь и он не узнавал меня.
— Потом бабушка умерла. С деньгами и тогда уже было трудновато… Дед Фредди растратил состояние своей жены… Огромное американское состояние…
Он немедленно затянулся, и к потолку поползли струйки голубого дыма. Эта комната с большими витражами и рисунками Фредди — моими? — на стене и на потолке была, наверное, его убежищем.
