Они всё ещё смотрели друг на друга, и Бастиан по-прежнему выдерживал смертельную мощь, исходившую от львиного взгляда. Наконец лев опустил глаза. Медленной, величественной поступью он спустился с холма. Когда он ступил на голубой песок, цвет его шкуры сменился на голубой. Бастиан был против него как мышка против кота, и поэтому Граограман улёгся и положил голову на землю.
— Господин мой, — сказал он. — Повелевай, я твой раб!
— Я хотел бы выбраться из этой пустыни. Ты можешь вывезти меня?
— Это, господин, для меня невозможно. Я ношу пустыню с собой.
— А есть ещё какое-нибудь существо, — спросил Бастиан, — которое вывезло бы меня отсюда?
— Нет и не может быть, господин, — отвечал Граограман. — Там, где есть я, не может быть больше ничего живого. Одного моего присутствия достаточно, чтобы испепелить самое могучее и страшное животное на тысячу миль кругом. Поэтому меня зовут Цветной Погибелью.
— Но я, как видишь, цел.
— Ты носишь АУРИН, он защищает тебя.
— Значит, без амулета я превратился бы в кучку пепла?
— Да, господин, даже против моей воли, хоть ты мой первый и единственный собеседник в этом мире.
— Спасибо, Луниана! — тихо сказал Бастиан, коснувшись амулета.
Граограман снова поднялся во весь рост:
— Я думаю, господин, нам есть чем поделиться друг с другом. Может быть, я открою тебе тайны, которых ты ещё не знаешь. Может быть, ты объяснишь мне загадку моего существования.
— Но прежде, если это возможно, я хотел бы напиться.
— Твой раб слушает и повинуется, — ответил Граограман. — Садись на меня, я отвезу тебя в мой дворец, там ты найдёшь всё, что нужно.
Бастиан вскочил на него верхом, и Граограман сказал, обернувшись:
— Держись, господин, я быстрый бегун. И ещё об одном не забудь: пока ты в моём царстве, ни на миг не снимай АУРИН!
И лев помчался, вначале не очень быстро, потом всё больше разгоняясь. С удивлением Бастиан наблюдал, как его шкура меняет цвет, всё время соответствуя цвету песка. Но вот Граограман мощными прыжками стал переноситься с одной вершины холма на другую, его могучие лапы едва касались земли, смена красок всё ускорялась, пока у Бастиана не зарябило в глазах. Он зажмурился, ветер свистел в ушах, он вдохнул запах львиной гривы и издал ликующий крик, который прозвучал как клёкот орла. Граограман отозвался ему рёвом, от которого задрожала пустыня. Они слились, как всадник и конь, Бастиан обратился в сплошной свист ветра и пришёл в себя, лишь когда Граограман сказал:
