– Абрам Моисеевич, а погодка-то какая… Теплынь, благодать! Я вам ещё нужен или вы тоже позагорать пришли?
– Ой, шоб я так жил, как ви, весь под солнышком, в родных Палестинах с пальмами, и макал сухую мацу в сладкий кофе! – Он всплеснул руками, по-шпионски огляделся и, убедившись, что нас подслушивают только кузнечики, тихо спросил: – Ви читали Сионские протоколы?
– Вроде нет, – сонно сощурился я, хотя протоколов в жизни начитался с лихвой.
– Очень жаль. Таки вот они ко мне пришли.
– Кто?
– Масоны…
* * *
Ей-богу, сначала я просто не знал, как на этот бред реагировать. Шмулинсон, конечно, паникёр каких поискать, но человек неглупый. И если попёрся пешим ходом из Лукошкина в Подберёзовку, значит, причины для трёхчасового променада имел вполне веские. А учитывая, что именно наше отделение спасло его этой зимой от несанкционированного еврейского погрома «пана-есаула Дмытро Лыбенко», то не удивительно, что он прямиком направился не куда-нибудь, а непосредственно ко мне. Откуда узнал, где мы отдыхаем, – тоже не вопрос, наверняка Еремеев сдал.
– Хорошо, успокоились, выдохнули, сделали расслабленное лицо и мысленно сосчитали до десяти. А теперь я повторю всё то, что вы рассказали. Поправляйте по ходу. Итак…
– «Итак» я не говорил.
– Абрам Моисеевич, вот издеваться надо мной не надо, да? Я же не попугай, всё дословно цитировать…
– Таки да. Ви – не он…
– Не кто?
– Не попугай.
– Спасибо…
– Ой, да не за что! Хотите, скажу вам это снова, шоб вам было приятно не один раз?
Как вы понимаете, подобные диалоги с гражданином Шмулинсоном могут занимать изрядные бумажные площади, а хорошую бумагу царь нам выписывает из-за рубежа, так что передаю проблему в сжато законспектированной форме.
Где-то за неделю до нашего отъезда кто-то нарисовал на входной двери в избу Шмулинсонов звезду со строительным мастерком внутри. Рисунок был сделан мелом, и супруга гробовщика-портного хозяйственно смахнула звезду тряпкой. Наутро таинственный знак появился снова, и Абрам Моисеевич внутренне затосковал…
У евреев вообще необъяснимая способность седьмым чувством ощущать надвигающиеся проблемы, безошибочно отделяя большее зло от меньшего. Три дня вся семья поочерёдно безуспешно стирала корявую звезду, неизменно возрождавшуюся утром.
В конце концов хозяин дома взял самую длинную портняжную иглу, самые большие ножницы и с вечера засел под собственным забором в засаду. К утру он нос к носу столкнулся с незнакомцем (по виду и акценту явно иностранец!), который и объяснил побледневшему «собрату-иудею» новую политику партии.
