Если же кто и замечал, что Полина вернулась слишком рано, то она не терялась и вела себя вполне убедительно.
– Господи, Полина, ты уже вернулась! Тебя ведь как будто пригласил на ужин…
– Ох, не спрашивай! Мы поссорились. – И Полина, одной рукой прижимая к глазам платок, а другой приподняв подол вечернего платья, всхлипывая, пробегала наверх и скрывалась в своей комнате.
– Наверно, опять поссорилась со своим Джеком Бьюкененом. Интересно, почему она не приведет его сюда?
– Ты что, и вправду веришь всему этому?
– Чему этому?
– Ну, что она встречается с Джеком Бьюкененом.
– Да не то чтобы очень…
Полина беспокойно озиралась по сторонам, и Николас игриво спросил:
– А вы, сударыня, где были?
Она подошла к нему вплотную и, глядя ему в лицо, сказала:
– Я ужинала с Джеком Бьюкененом.
– И пропустила речь Черчилля.
– Да, я знаю.
– Что ж это ваш Джек Бьюкенен – накормил и до свиданья?
– Да. Мы поссорились.
Она тряхнула головой, откидывая назад шелковистые блестящие волосы. На этот вечер ей досталось платье от Скьяпарелли. Оно было сшито из тафты и очень эффектно подчеркивало бедра благодаря подшитым на боках и изогнутым по форме тела специальным подушечкам и прокладочкам. Яркий рисунок, состоящий из синих, зеленых, оранжевых и белых цветов, вызывал в памяти экзотические краски островов Океании.
– Потрясающее платье, в жизни такого не видел, – сказал он.
– Скьяпарелли, – пояснила Полина.
– То самое знаменитое платье, которое ходит у вас по кругу? – спросил он.
– Кто вам сказал?
– Вам оно очень идет, – заметил он вместо ответа. Она подхватила шуршащие юбки и поплыла вверх по лестнице.
Ох уж эти девушки со скромными средствами!
Между тем трансляция предвыборной речи закончилась, и все, словно от избытка благоговения к только что отзвучавшим в эфире словам, выключили на время свои приемники.
Он заглянул в открытую дверь канцелярии. Там никого не было. И тут у него за спиной послышались шаги – администраторша возвращалась на свой пост, который она покинула, чтобы прослушать речь по радио.
– А я вот все жду мисс Редвуд.
– Попробую вызвать ее еще раз. Наверно, она тоже слушала радио.
Вскоре появилась и Селина. Полное самообладание, спокойствие и невозмутимость, как внешняя, так и внутренняя. Она не шла, а плыла вниз по лестнице – еще более плавно, чем плыла вверх несколькими минутами раньше печальная дева, соединенная таинственными узами с духом Джека Бьюкенена. На миг могло показаться, что это одна и та же девушка: сначала она проследовала вверх по лестнице, шурша шелками от Скьяпарелли и демонстрируя роскошные блестящие волосы, падавшие ей на плечи тяжелой волной, и вот она уже скользит вниз, только теперь на ней узкая юбка и голубая блузка в белый горошек, а волосы подобраны и уложены в высокую прическу. Обычная жизнь дома, со всеми будничными звуками, постепенно возобновлялась.
