Зато предвидение Джейн насчет размещения в машине полностью оправдалось, и именно эта интуиция, никогда не подводившая ее в частностях, помогла ей в дальнейшем стать исключительно прозорливой репортершей светской хроники.
Между тем гостиная, оклеенная коричневыми обоями, оживала, наполняясь щебетом, – из столовой девушки принесли подносы с кофейными чашками. Три старые девы – Грегги, Колли и Джарви – были представлены гостям, таково было закрепленное за ними право. Они уселись и принялись разливать по чашечкам кофе для молодых бездельниц. Все знали, что Колли и Джарви находятся в состоянии конфликта на религиозной почве, но ради такого случая они постарались скрыть свои разногласия. Тем не менее Джарви не могла пережить, что Колли наполнила ей чашку до краев. Джарви поставила чашку с залитым блюдцем на столик позади себя и выразительно ее проигнорировала. Джарви держала в руках перчатки, она была в шляпке и с сумочкой – собиралась идти в воскресную школу, где вела уроки. Перчатки были из плотной зеленовато-коричневой замши. Джарви разгладила их на коленях, потом стала теребить и отгибать отвороты. Показался штамп – два полумесяца, обращенные в одну сторону, – знак «по твердым ценам»; на платьях он проставлялся на подшитом с изнанки кусочке ленты, который обычно срезали. Джарви, склонив голову набок, рассматривала неустранимый знак на перчатке, словно обдумывала какой-то связанный с ним вопрос. Потом снова разгладила перчатки, резким движением поправила на носу очки. Джейн вдруг панически испугалась, что никогда не выйдет замуж. Услышав, что Джарви идет давать уроки в воскресной школе, Николас хотел было расспросить ее, чему она там учит.
– Пожалуй, нам лучше оставить религиозную тему, – сказала Джарви, словно подводя итог давнему спору.
– Мне казалось, мы уже оставили ее, – заметила Колли. – Какой чудный день для поездки в Ричмонд!
Селина сидела на стуле в небрежно-изящной позе, ей не грозило остаться старой девой, во всяком случае такой старой девой. Джейн вспомнила, как начался конфликт на религиозной почве, – это было слышно на всех этажах: спор разгорелся в гулкой умывальной, выходящей на площадку третьего этажа. Сначала Колли обвинила Джарви в том, что та не почистила за собой раковину, в которой мыла посуду после тайной готовки на газовой плитке, хотя разрешалось только кипятить чайник. Потом, устыдившись своей вспышки, Колли еще более громким голосом обвинила Джарви в том, что та чинит ей препятствия в ее духовном самоусовершенствовании, как раз когда, «и ты прекрасно это знаешь, я укрепляюсь в добродетели». В ответ Джарви презрительно отозвалась о баптистах, сказав, что их взгляды противоречат истинному духу Евангелия. Скандал, усложняясь, длился уже более двух недель, причем обе дамы изо всех сил старались его скрыть. Колли обратилась к Джарви с вопросом:
