Энн и Селина, стоя уже вне поля зрения Джейн, заглянули вниз через край плоской крыши. Вернувшись, они сообщили, что сверху хорошо виден сквер позади Клуба, – туда Грегги как раз привела на ознакомительную экскурсию двух новеньких. Она показала им место, куда упала неразорвавшаяся бомба, которую потом извлекли саперы, велевшие всем на время операции покинуть здание. Грегги также показала, где, по ее мнению, до сих пор лежит другая неразорвавшаяся бомба.
Девушки влезли через окно назад.
– Грегги в своем репертуаре. – Джейн прыснула со смеху. – А на ужин сегодня ватрушка, – добавила она. – Сколько же это калорий?
Посмотрев в таблицу, они установили, что это приблизительно калорий триста пятьдесят.
– Да еще вишневый компот, – сказала Джейн. – Девяносто четыре калории порция, если с сахаром, а с сахарином – шестьдесят четыре. Мы сегодня уже больше тысячи калорий набрали. По воскресеньям всегда так. Один хлебный пудинг чего стоит.
– Я пудинг не ела, – сказала Энн. – Хлебный пудинг – это же убийственно.
– Я ем все понемножку, – сказала Селина. – А вообще мне постоянно есть хочется.
– Но я-то ведь занимаюсь умственной деятельностью, – сказала Джейн.
Энн расхаживала по коридору, стирая с себя губкой маргарин.
– Надо было намазаться и маргарином и мылом, – сказала она.
– В этом месяце я не смогу одолжить тебе мыла, – отозвалась Селина. Ее регулярно снабжал мылом один офицер-американец, получавший его из источника многих полезных вещей, называемого гарнизонной лавкой. Но теперь Селина делала запасы и перестала давать взаймы.
– Очень мне нужно твое мыло, – сказала Энн. – Только не проси у меня больше тафтушку.
Энн имела в виду вечернее платье из тафты от Скьяпарелли, которое почти неношеным подарила ей сказочно богатая тетка. Это великолепное платье, производившее всюду фурор, в особых случаях носили по очереди все обитательницы верхнего этажа, кроме Джейн, на которую оно не налезало. За прокат платья Энн взимала небольшую мзду – например, талоны на одежду или наполовину смыленный кусок мыла.
Джейн пошла заниматься умственной деятельностью, дверь за ней со стуком захлопнулась. Она вечно носилась со своей умственной деятельностью и возмущалась, если кто-нибудь на этаже слишком громко включал приемник или если начинался этот глупейший торг у Энн по поводу платья из тафты – вечерние платья снова входили в моду.
– Нет, в «Милрой» его надевать нельзя. В «Милрое» оно уже два раза побывало… У Куальино его тоже видели. Два раза Селина ходила в нем к Куэгзу – да его скоро весь Лондон будет знать!
