-- Что она пишет?
-- Скажи ей, что почта приходит, когда я утром ем яйца, которые варю четыре минуты. Я кладу почту перед собой на стол, ее открытка сверху. Я доедаю яйца, жадно хватаю открытку. И что? Рву ее на две части, потом на четыре, потом на шестнадцать и выкидываю эту небольшую метель в корзину. Наступает время кофе. Я понятия не имею о том, что она пишет.
-- А звонки?
-- Это наказание страшней, чем открытки, -- он засмеялся. -- Фурия в аду ничто, по сравнению с брошенной женщиной. Итак, каждый день в половину третьего, как только я начинаю репетировать, происходит что?
-- Она отрывает тебя от земли пятиминутной канонадой звонка?
-- У нее не хватает смелости. Каждый день я слышу один короткий, даже незаметный биип, потом переключается передача и глупый ребенок уезжает.
-- Тебя это не беспокоит, да?
- Беспокоит? Она была права, когда считала меня чувствительным, но она недооценила мою приспособляемость. Это беспокоило меня первые пару дней, но сейчас я замечаю это не больше, чем шум трамваев. Мне действительно надо было минуту подумать, прежде чем понять, о чем ты меня спросил.
-- У этой девочки глава налиты кровью.
-- Лучше бы она приберегла эту кровь для своих мозгов. Кстати, что ты думаешь про мою новую студентку?
-- Кристину? Если бы она была моей дочерью, я бы послал ее в школу сварочников. Она из тех, кого учителя в начальной школе называют слушателями. Учителя ставят их в угол, просят отбивать такт ногами и закрыть свои маленькие рты, пока весь класс поет.
-- Она страстно хочет учиться, -- сказал Лари в оправдание. Он плохо реагировал на намеки, что его интерес в студентках какой угодно, но не профессиональный. И в свое оправдание, он был воинственно предан артистическим способностям своих подопечных. Например, свою ядовитую оценку голоса Элен он держал при себе, пока не был готов бросить ее в каменный мешок.
-- Через десять лет Кристина будет готова петь "Пасхальные булочки".
-- Она может удивить тебя.
-- Она вряд ли, а вот Элен способна, -- я был взволнован тем, что Элен давала волю ужасным неодолимым силам. И все-таки в этих открытках и звонках была только глупость.
-- Какая Элен? -- как в тумане спросил Лари из-под горячем полотенца.
У парикмахера зазвонил телефон. Он собрался снять трубку, но телефон замолчал. Парикмахер пожал плечами.
-- Забавно. В последнее время, когда мистер Вайтмен здесь, телефон всегда так себя ведет.
У моей кровати зазвонил телефон.
-- Это Лари Вайтмен!
