Сам де Мовилье стоил дороже.
Де Фаверей, хотя и занимал высокое положение, но не мог быть так полезен, как хотелось бы благородному отцу. Независимый характер маркиза, отказавшегося вымаливать королевскую милость, также мало импонировал будущему тестю. Это стоило миллиона.
Де Мовилье взял его и в то же время подумал, что недурно приобрести друзей в либеральной партии на случай, если политический ветер переменится.
Кроме того, ему оставалась Матильда, руки которой уже искал де Сильвереаль и которую он решился заставить согласиться на брак, вполне удовлетворявший его желания. Если только, конечно, новый миллион не явится изменить его намерения.
Мадемуазель де Мовилье стала маркизой де Фаверей.
Дочь маркиза умерла, произведя на свет девочку, которая, будучи записана в книгах как дочь неизвестных родителей, была затем признана маркизом.
Так как маркиз и его жена прожили первые годы после свадьбы в провинции, то по приезде их в Париж никто не сомневался, что Люси их дочь.
Долгое время опасались, что она унаследовала от матери ужасную болезнь.
Но неусыпные попечения маркизы, нежность, которой окружали бедного ребенка, устранили опасность, и Люси де Фаверей стала прелестной молодой девушкой, которую полюбил Марсиаль.
Таково было положение маркиза и его жены, когда они беседовали в кабинете.
— Итак, — произнес маркиз, — этот человек осмелился вас оскорбить! Но как мог он узнать, что произошло тогда в ущелье Оллиуля?
Маркиза была не в состоянии ответить на этот вопрос.
Как могла она предположить, что в это самое утро де Белен получил анонимное письмо от Бискара, составленное таким образом:
«Если герцог де Белен желает стать мужем прекрасной Люси де Фаверей, то пусть он спросит у ее матери, какова судьба ребенка, родившегося у нее в ущелье Оллиуля в ночь на 15 января 1822 года».
«Благородный» герцог не замедлил употребить в дело средство, которое ему было предложено, и читатель уже знает, чем это закончилось.
Тем не менее, это нисколько не уменьшало опасности.
Негодяй мог, воспользовавшись этой тайной, вызвать скандал. Конечно, можно было доказать его тождество с банкиром Эстремоц и сбросить с того пьедестала, на который он поднялся путем мошенничества. Это было нетрудно сделать.
Но даже вмешательство правосудия не гарантировало от клеветы и оскорблений одну из наиболее уважаемых фамилий французской магистратуры. Люди, подобные де Белену, способны на все.
Бесчестье семейства неизбежно отразится на судьбе Люси. Кто знает, до чего дойдут злословие и клевета?
