Теперь уже маркиза была готова встретить удар.
— И я нашел молодую девушку, самую прелестную, какую только можно себе представить.
— И кто же она?
— Она обладает всеми прелестями, которыми так щедро наделена ее мать, — закончил де БеЛен, — так как ее зовут Люси де Фаверей.
Сильвереаль не спускал глаз с маркизы. Он думал, что она вздрогнет, зная ее неприязнь к де Белену.
Но Мария осталась совершенно спокойной.
— А! Речь идет о мадемуазель де Фаверей! — сказала она.
— И я был бы счастлив войти в семейство, уважаемое во всех отношениях. — продолжал герцог, — одним словом, я имею честь просить у вас руки мадемуазель де Фаверей.
Несколько мгновений маркиза молчала.
— Конечно, — сказала она наконец, — барон Сильвереаль давно знает о ваших намерениях?
— Действительно, — отвечал барон. — И я считаю своим долгом поддержать герцога в его намерении, которое, смею сказать, восхищает меня.
— А моя сестра Матильда знает об этом?
— Как сказать. Но я имею основания думать, что баронесса знает и одобряет намерения герцога.
— Вы думаете? В таком случае, я удивляюсь, что она мне ничего не сказала об этих планах, хотя бы для того, чтобы доставить мне удовольствие.
Голос маркизы звучал насмешливо.
Де Белен был от природы нетерпелив и обыкновенно имел привычку с редкой поспешностью сжигать свои корабли.
Но на этот раз правила светского этикета взяли верх, и ему удалось сдержаться. Тем не менее, голос его дрожал, когда он заговорил.
— Я думал, — сухо сказал он, — что мой долг — прежде всего обратиться к вам, матери мадемуазель Люси. Смею ли я надеяться, что вы не откажете мне?
— Это официальное предложение?
— Конечно. Я имел уже честь сказать вам, что умоляю вас отдать мне руку вашей дочери.
Маркиза встала.
— На официальное предложение, — сказала она, — нужен исчерпывающий ответ, герцог де Белен. Я не сомневаюсь, что ваши предки сражались под знаменами Сида, я не оспариваю ни суммы вашего состояния, ни ваших надежд, но, к сожалению, должна сказать вам, что отказываю вам в руке мадемуазель де Фаверей.
Раздалось два восклицания.
Вскрик ярости герцога и вскрик изумления де Сильвереаля.
Смелость маркизы испугала барона.
Де Белен, сделав над собой усилие, снова стал хладнокровен.
— Маркиза, — сказал он, — между светскими людьми принято обыкновенно смягчить отказ, и я удивляюсь, что ваш ответ был высказан в такой форме, которую я счел бы оскорблением, если бы вы были мужчиной.
Он пристально глядел на маркизу сверкающими от ярости глазами.
