Вин положила нож и вилку. Груди все еще ныли, особенно та, которую она легонько тронула, вспомнив, как Джеймс… Отодвинула тарелку, почувствовав приступ тошноты. Да как же она посмела так вести себя, так чувствовать, так вожделеть!..
Она поднялась, зная, что Джеймс следит за ней, но ей было все равно. В кухне открыла кран, налила стакан холодной воды и принялась отпивать глотками, когда вошел Джеймс.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Да, немного разболелась голова. Пройдет, – солгала она вежливым тоном, хотя ее всю трясло от негодования. Пришел посочувствовать! Будто не знает, что всему виной его присутствие, общение с Чарли и все… все остальное!
Вспомнив обо всем остальном, она снова почувствовала жгучий стыд, усугубленный его назойливым участием.
– Свежий воздух помогает куда лучше, чем таблетки, – строго заметил Джеймс.
Дурнота чуть прошла. Она отставила стакан с водой и обвела взглядом маленькую кухню.
– Джеймс, ты вторгся сюда обманным путем. Ты, конечно, имеешь право здесь проживать и морочить голову Чарли, изображая из себя супермена, но ты не имеешь никакого права указывать мне, как вести себя. Я женщина, а не ребенок и…
– Да, женщина, – негромко сказанные слова заставили ее смолкнуть. – И вполне созревшая.
Его взгляд задержался на ее губах. Сердце Вин бешено заколотилось, отдаваясь порывистыми ударами во всем теле. Рот пересох, гнев уходил, оставляя ее совсем беспомощной.
Теперь Джеймс разглядывал ее фигуру; глаза его пронзительно блестели, будто просматривали ее насквозь. Она хотела одернуть его, призвать к вежливости, но не могла произнести ни звука. И вздумай он сейчас подойти и дотронуться…
Кухонная дверь с шумом распахнулась, и влетел Чарли.
– А пудинг будет?
Глядя на него отсутствующим взором, Вин ответила:
– Будет фруктовый компот, Чарли, или, если хочешь, возьми йогурт.
Какими естественными и обыденными были слова, какими заученными движения… Она взяла у сына пустую тарелку, подошла к холодильнику, а внутри все клокотало от нескромного взгляда Джеймса, прожигавшего ее растревоженную плоть.
Сама виновата, позднее упрекала она себя. Не надо было бросать на Джеймса томные взгляды, так явно выказывать свои чувства. Размякла, раскисла, проявила слабоволие. Ему – еще один козырь на руки. Как бы не проиграть ей битву за Чарли!
Видимо, он решил сделать ставку на свою мужскую неотразимость. Хочет ее сломать, внести разлад в отношения с Чарли. А для этого хороши любые средства.
