Мое лицо застыло в совершенно неуместной улыбке.
– Просто неудачная фантазия, – пробормотал я ровно насколько мог тихо, но чтобы разобрал микрофон.
– Это вы скажете его вдове и ребенку?
– Я… э… пока они ко мне не обращались, но по всей очевидности…
– Так давайте послушаем, что они скажут.
Я проследил взгляд ведущего до телемонитора, установленного на тележке сразу за камерами. На экране появилась жена Гестриджа Фиона, бледная и заплаканная. На коленях у нее сидела девочка лет пяти-шести. Девочка была одета в ворсистую белую шерстяную кофту с косматыми бурыми овечками, еще у нее была грива спутанных волос, которые уже несколько дней никто не помогал ей расчесывать. Она сама походила на моток спутанной шерсти.
– Готовить было его страстью, – ответила Фиона Гестридж на неслышный вопрос где-то за кадром. – Ничего другого Джон не хотел, а теперь… – Ее голос надломился, глаза закрылись, она прижала неплотно сжатый кулак к переносице, словно так могла заткнуть поток слез.
Тут нечесаная девочка подняла на нее глаза.
– Не плачь, мамочка.
Переход кадра.
– Итак, Марк Бассет, что вы чувствуете?
Солнечно улыбнувшись, Софи склонила голову набок.
– Все прошло отлично, милый.
– Вы так думаете?
– Абсолютно. Как свинина и моллюски? – Я опустил глаза к тарелке. Мы сидели за столиком нового португальского ресторанчика в переулке за телестудией.
– Сойдет, – рассеянно ответил я.
– Правда? – Вид у нее стал разочарованный.
– Нет. Я хотел сказать – отлично. Пуншевый соус. Великолепные, нежные кусочки мяса. Морепродукты свежие.
Она сморщила носик и с отвращением посмотрела на мою тарелку.
– Ну надо же!
– Как интервью могло пройти отлично?
Она снова перевела на меня взгляд и щелкнула наманикюренными ногтями над плечом, точно отгоняла муху.
– Потому что на начало телеинтервью никто внимания не обращает. Помнят только конец.
– Ту часть, где я говорил про долг перед потребителем?
Она ткнула в меня пальцем, словно я был подающим надежды студентом, который случайно нашел ответ на особо трудный вопрос.
– Вот именно. – Она подалась вперед, будто собиралась понюхать содержимое моей тарелки. – Вы уверены, что вам нравится?
Я кивнул.
– Да, честное слово, приятное деревенское блюдо, к тому же неплохо приготовленное. По традиционному рецепту, это по мне…
Она неодобрительно фыркнула, и ее блестящие губки изящно надулись.
– Я надеялась, что вам будет противно.
– Почему?
– Когда вам что-то нравится, вы в своей колонке становитесь немного… ну, не знаю… Серьезным, – сказала она, гоняя по тарелке веточки травы, украшавшей салат из посевной эруки.
