За спиной бронированной фигуры неожиданно возникла другая, гораздо более изящная и хрупкая. Степа даже испугаться не успел за девчонку, как Селена неплохим ударом врезала бойцу под колено. Тот припал на подломившуюся ногу, и девушка в прыжке заехала обеими ногами ему в плечо. Бронекостюм с лязгом рухнул на пол. Степа так перепугался за Селену (он же сейчас поднимется), что забыл и про руку, и про то, что против доспехов у него шансов нет. Он рванулся было вперед…
– Бэ-э-э-э-к!!! Наза-а-а-ад!!! – стереорев на двух языках: из глотки Декстера и динамика переводчика, отшвырнул Донката ну минимум на пару шагов.
Набравший более чем приличную скорость Шойс взвился в воздух за пару метров от лежащего бронекостюма. И полетел…
Степа примерз к полу с открытым ртом: время, казалось, замерло вместе с зависшим в воздухе Декстером. Вид летящей туши завораживал.
А потом Шойс рухнул. Всем весом. Выставив все колени и локти. Прямо на шевелящийся бронекостюм.
Селена со Степаном зажмурились одновременно.
Декстер заворочался, поднимаясь. Из динамика переводчика доносилось только невнятное шипение. Сломался все-таки? Нет, к счастью. Это просто сакс вспоминал обороты, которые ну никак не ложились в правила английского пиджина.
Шойс наконец поднялся. А вот бронекостюм нет. И, судя по всему, в ближайшее время и не поднимется.
Донкат осмотрелся по сторонам. Драка стихла также внезапно, как и началась. Стоящих на ногах темных фигур больше не наблюдалось. Яхтклубовские постепенно приходили в себя, осматривались по сторонам. Соловей помогал подняться Петрухину. По виду оба были в порядке.
Донкат вернулся к Декстеру. Здоровяк тем временем закончил отряхиваться, повернулся и посмотрел на Селену, Степу, оценивая. Потом на распластанного противника. Цыкнул зубом в его сторону.
– Подвергшийся любви незаконнорожденный ребенок, – гулко выплюнул переводчик очередную порцию презрения.
И тут Степу отпустило. И он уже открыл было рот, чтобы всласть расхохотаться над всем: смешным, несмешным, грустным, ужасным… Но подлый мозг тут же напомнил, что перед истерикой неплохо было бы решить еще одну проблему…
Черт, как рука-то боли-и-ит! От нахлынувшей боли Степа согнулся в три погибели. Вот и открытый рот пригодился…
– Степа, что с тобой? – тут же бросилась к нему Селена.
Не понимая, что произошло, она первым делом принялась гладить Степу по голове. Ка-а-а-йф! Даже рука перестала болеть. Правда, всего на секунду. Но и ее вполне хватило.
