Янтарь стоял в сарае, где для удобства в стене был проделан откидывающийся наружу люк. Гнедой жеребец был виден по грудь, и я взяла Джинку на руки, чтобы познакомить ее с невиданным зверем. Она у меня девушка весьма решительная и, видя лошадей и коров из машины или пасущимися вдалеке, только каменеет, изготавливаясь к самой отчаянной корриде. Тут Джи спокойно обнюхала громадную лошадиную морду, торчавшую из-за откинутой крышки люка. Но вот конь чуть подался вперед…
Джина отшатнулась, сколько могла, у меня на руках и застыла в изумленном оцепенении. Даже я, при всей моей любви к ней, не сумела оценить силу ее потрясения, а мужчины — те просто откровенно расхохотались: всего только пару минут назад эта самая девчонка ожесточенно сражалась с сильным и тренированным мужчиной, он охал и вскрикивал, то уворачиваясь от ее зубов, то высвобождаясь с моей помощью от цепкой фоксячьей хватки. А тут — остолбенела!
На обратном пути Джи как будто успокоилась. Рольф и Бамби лошади не видели, они все это время просидели в машине. Она рассказала матери и дядьке о непонятном и страшном чудище. И, как мне показалось, навсегда о нем забыла.
Ан нет, вспомнилось! Да еще как! Больше, чем через год.
Тогда у нас уже была Каська, и Джи воспитывала младшую сестру, уча ее премудростям стайных отношений, освоение которых протекало у Каси с немалым трудом. Вечным и неизменным поводом для их драк были отношения со мной — не ревность, а разные права разных по статусу членов стаи. Порой Каська, впадая в неуживчивое и вздорное состояние духа, хамит сестре и без всякой на то причины. Что же остается Джинке, как не проучить нахалку?
В одну из напряженных, конфликтных минут Юрка, сидевший в кресле, взял Каську на колени, а та разворчалась на старшую сестру, подошедшую к ним снизу. И взрослый мой сын, расшалившись, принялся резкими толчками сжимать Каськину грудь, заставляя щенка издавать странные, не существующие в собачьем языке отрывистые ворчащие звуки. Джи, не поняв необычных Касиных слов, поначалу было ощерилась, но тут же вновь оцепенела. Будь она хоть чуточку эмоциональнее и непосредственнее во внешних проявлениях, она отлаялась, отрычалась бы в ответ, и тем избавилась бы от стресса. Но это ведь — Джи-Джи!
Я, занятая в тот момент чем-то своим, только попросила сына прекратить, но должного значения происходящему не придала. Конечно, я почувствовала Джинкин испуг, но — ошибка есть ошибка, потому я об этом и рассказываю, — я не встала рядом с ней на четвереньки, не зарычала на хулиганов, не помогла своей любимице, своей палочке-выручалочке понять случившееся и правильно отреагировать. Все стало окончательно ясно только ночью, когда мы улеглись спать.
