По дороге Глаше встретилось стадо гусей и уток. Пришлось подождать, пока радостно гогочущая и крякающая ватага вразвалочку прошествует через улицу к реке. Заглядевшись на птиц, девушка тоже ужасно захотела искупаться. Правда, было совершенно некогда. Но она все равно спустилась к воде и пошла дальше вдоль берега, заодно зорко поглядывая по сторонам.
Как нарочно, на любимом местечке обосновался рыбачить соседский мальчишка. Его лохматую, выбеленную солнцем голову на обгоревших до красноты плечах и тонкой шее Глаша заметила еще издалека.
— Эй, Прошка! Рыбак — с печки бряк! — крикнула она, проходя мимо. — Ты чего спишь? У тебя рыба скоро крючок вместе с удочкой слопает!
Парнишка, и вправду клевавший носом, вскинулся и схватился за удочку обеими руками. Глаша присвистнула, увидев нацепившуюся на крючок матерую щуку.
— Гляди-ка, повезло мальцу! — раздался поблизости густой мужской бас.
Глаша кошкой подкралась к пышной иве и осторожно выглянула из-за плакучих ветвей.
Голос она узнала сразу — бас принадлежал кузнецу. Рядом с Егором топтался, любуясь на Прошкин улов, щуплый костлявый мужичок, который в Малых Мухоморах отвечал за рытье могил в частности и за кладбище вообще — потому как изба его стояла с краю, то есть ближе всех к погосту.
— Да, знатная рыбина, — вздохнул могильщик. — Дык, я че говорю, — продолжил он прерванную мысль, — я вчерась-то черта видал.
— Да ну? — поднял бровь Егор Кузьмич, впрочем, не особо удивленно. — Зеленого аль новой окраски?
— Не смейся, я серьезно говорю! Вот те крест! — побожился мужичок. — Ко мне вчерась, как стемнело, дед Федот пришел. И прямо так с порога заявляет: худо мне, я, мол, помирать собрался. Ну делать нечего, выпили с ним по маленькой с горя, огурчиком закусили — все как положено. Потом-то я вспомнил, что мне к свояченице идти, дочка у ней замуж выходит, а я, значится, как кум, обязан просто…
— Ну? — поторопил рассказчика кузнец.
— Ну и, значит, выпили мы с дедом и за дочку, и за свадьбу дочкину… И по стопочке за все остальное. А потом я фонарь взял и пошел могилу рыть. Чтоб, значит, на всякий случай имелась. Только, устамши, не рассчитал малость да шибко глубоко выкопал. Я и так, и этак — а вылезти не могу. Фонарь наверху выгорел весь, погас, значится…
— Ну и чего? — прервал Егор вошедшего во вкус повествователя.
— Лег я отдохнуть, — продолжал расписывать могильщик, не обращая внимания на недовольство слушателя. — Земля сырая, холодная — но не шибко, конечно, терпимо. Приятно даже после жары да работы. В общем, только я дух перевел, как вдруг на меня сверху… — эффектная пауза, — черт прыгает! Ка-ак выскочит из-под земли…
