«Какие еще русалки? Бог с вами! Нешто мы нехристи, чтоб в этакую пакость верить!»
«Иван Петрович, конечно, мужик хороший, с головой. Староста из него дельный, ничего плохого сказать не могу. Да единственно вот русалки эти за каждым кустом ему мерещатся. Только не подумайте худого — он не пьющий, нет! Хворь, видно, такая напала. А так он мужик разумный!»
«Разве ж мы не люди, разве ж понимания не имеем? Я вон сызмальства быков боюсь да филинов. А Иван Петрович вон русалок опасается. Каждому своя ужасть…»
— Ты, Феликс Тимофеевич, пока обстановку изучи, местность разведай. Только любопытство сильно не выказывай, на всякий случай. Хорошо все-таки староста придумал про часовню, молодец. Надо будет туда наведаться.
— Я уже был, — сказал Феликс, отмахиваясь от назойливого комариного писка. — Вон она там, на пригорке стоит. Маленькая, деревянная, купол шатром. Маковка как шишка еловая, покосилась в сторону леса. В позапрошлом году но время бури крест упал — так его внутрь затащили, у дверей поставили, к стенке прислонив. Кровля протекает, под крышей воробьи с синицами живут. Полы прогнили, кое-где доски совсем провалились.
— А образа как же?
— Глафира говорит, по домам разобрали на хранение. А по праздникам народ в соседнее село ходит, там и церковь построили, и поп имеется, правда, сильно пьющий.
— Немудрено тогда, прости господи, что тут черти завелись, — вздохнул Серафим Степанович, перекрестясь. — А куда еще тебя Глаша водила? — спросил старичок, хитро прищурившись — благо в сумраке не видно.
Но Феликс подвох в словах старого наставника и так легко распознал.
— Не девица, а репейник. Прилипла и ходит хвостом. И не замолчит ведь ни на минуту!
— Ну ничего, — поспешил успокоить помощника Серафим Степанович. — Девушки — они все такие. Ты бы с ней поласковей, она девчонка неглупая, шустрая. Может многое рассказать, ежели подход правильный найти. А коли помогать согласится — совсем хорошо! Нам тут без помощи, пожалуй, не обойтись… Ну так где вы еще были?
— На том самом месте, где, по словам потерпевшего, монастырского снабженца, на него напали разбойники.
— Я так и думал, что ты не утерпишь и сразу пойдешь искать улики. И что ты там обнаружил, позволь спросить?
— Ничего.
— Совсем ничего? — удивился Серафим Степанович.
— Если верить этому Фоме Лукичу, на него сначала напали русалки, которые предприняли попытки защекотать его до смерти, но это им не удалось. Сразу же после русалок потерпевшего бросились убивать разбойники. Они его жестоко избили и ограбили. Разбили притом бочку лампадного масла и порезали мешки, развеяв по ветру добрых три пуда муки.
