Так что давай сейчас пробежимся по моей жизни, побыстрее, потому что мне это особой радости не доставляет и, кроме того, потому что это, возможно, вовсе не моя жизнь. Однако оставайся со мной.
Итак, подруга беременна, и мы отправляемся в Уилмингтон в гости к ее родителям. Макс, папаша, оказывается большим, жизнерадостным куском мяса; Надин, мамаша, — слегка увядшая красавица Юга. Я чувствую, что они не рады улову, но покоряются судьбе: так хочет наша девочка. Макс отводит меня в сторону и спрашивает, как я собираюсь обеспечивать Сюзанне такую жизнь, к которой она привыкла, а я отвечаю, что намерен зарабатывать в качестве художника, и он говорит: «Что ж, удачи тебе, сынок, надеюсь, ты будешь иметь коммерческий успех, потому что ты покупаешь товар, дорогой в обслуживании, и пусть тебя не вводит в заблуждение богемный стиль».
Так или иначе, мы поженились и стали жить на верхнем этаже фабрики вместе с малышом, которого назвали Тоби. Правда в том, что нам с Сюзанной следовало ограничиться тремя жаркими неделями в испанской гостинице, а не связывать друг друга десятилетним браком, хотя на чувстве вины можно выстроить грандиозные планы. «Все будет замечательно, — думал я, — не так, как у моих родителей, и не так, как у родителей Сюзанны, и мы оба будем художниками». Это казалось настоящим фундаментом — совместная жизнь в искусстве. Но вскоре выяснилось, что по какой-то причине я не стал модным молодым художником, а Сюзанна не стала популярной певицей и композитором десятилетия. Самое смешное, что, несмотря на нашу обоюдную посредственность, какое-то время нам удавалось зашибать чертовски неплохие деньги, и это, как нередко бывает, несколько смягчило боль. Я едва успевал выполнять заказы на рекламу, а одна из песен Сюзанны в исполнении тогдашней знаменитости попала в список сорока самых популярных песен Штатов. Ужасная песня, я до сих пор время от времени слышу ее на радиостанциях для тех, кому за сорок; все песни Сюзанны убаюкивающие, немного глупые, звенящие, но внутри пустые, их ни за что не спутаешь с Джони Митчелл, Нилом Янгом и тому подобными, — как и мои картины, к сожалению.
Затем Сюзанна сказала, что не может воспитывать ребенка в убогой квартире в Сохо, и мы купили загородный дом с четырьмя спальнями в Найаке, на участке в три с половиной акра, с сараем. Одному богу известно, сколько он стоит сейчас, но тогда такие здоровенные дома продавались по полторы-две сотни, что казалось огромными деньгами. Поэтому я стал уезжать на всю неделю работать в город, так что, наверное, мне следовало завести любовницу — я был богат, жил в Нью-Йорке и эпоха была самая подходящая, — но я так ее и не завел, даже не предпринимал попыток; вероятно, снова чувство вины… или еще один пример глупости. Марк в это время буквально жег простыни, и он не раз приглашал меня отправиться с ним в центр, побродить по «мясным рядам», но нет, в этом отношении я был полной противоположностью своему папаше. Я был похож на мать. Мне потребовалось несколько лет, чтобы узнать, чем занималась Сюзанна; я был уверен, что у нас идеальный брак, до тех пор пока она однажды не выпила больше обычного и не выложила список всех своих хахалей.
