Неужели так может быть? Неужели все так запущено? Неужели гниль и ржавчина настолько проели все устои этого, благополучного на первый взгляд, общества, что даже неразумные дети… А ведь внешне все настолько благопристойно, чинно… Бла-ародно, пес их всех подери! Нет, не верю, не может этого быть! Даже у нас, когда страна плавает по брови в дерьме и крови, такого нет, а здесь… А та же Европа в моем мире? Чистенькая благополучная Европа, где местами наркотики даже легализованы, где писатели и поэты, не говоря уже о патлатых поп-кумирах, нюхают кокаин для вдохновения, для “расширения сознания”. Вот и дорасширялись. Ширялись-ширялись и дорасширялись. Веселый каламбурчик! Да что говорить: наши же Есенин и Маяковский, да и десятки других не лучше… Но дети?
Александр, занятый невеселыми мыслями, не заметил, как доехал до города, автоматически выруливая на нужные полосы, притормаживая, поворачивая, показывая… А перед глазами все стояло прелестное личико великой княжны Сонечки, звенел в ушах ее ангельский годосок, перебиваемый сальным шепотком “суркокрада” Варенцова: “Все употребляют-с, не исключая самых маленьких… старшие-то уже крепенько сидят, да-с, а младшенькие пока только балуются… пока пленочку не получил от меня с записью — нипочем не верил-с…” Стоп! Какую такую пленочку? Значит, существуют материалы подслушки, а может, даже видеонаблюдения за принцами? В “наследстве” Бежецкого-первого ничего подобного Александру не попадалось. Да не смешите меня, кто же будет держать в столе или служебном сейфе такой материал? Это же настоящая бомба! Прослышь хоть кто-нибудь краем уха, и скандал разразится такой, что самые устои зашатаются… Кому это нужно! А действительно, если подумать, кому? Не по этой ли причине приставил к виску свой револьвер коллежский асессор Ноговицын? Или заставили его приставить, иди даже потом, уже мертвому, сунули в руку? Вряд ли кто-нибудь сможет теперь исчерпывающе ответить на этот вопрос. Он скорее риторический, в пустоту… И все же, где материалы?
“А зачем тебе эти материалы, Бежецкий? Так, из любопытства, или применить хочешь? — Словно кто-то посторонний появился в машине и язвительно задал эти вопросы. — Может, перед Полковником выслужиться мечтаешь? — Александр даже оглянулся по сторонам, так необычно было ощущение постороннего присутствия. — Совесть не заест потом, майор, а? Это ведь не кишлаки в Афгане выжигать… Да и то… Помнишь, как на стенку потом лез, как “Макаров” свой табельный тискал, сучка нажрамшись, во все дырки тыкал, все решить не мог, куда шмальнуть: в висок, в рот, в сердце…”
