Склон был не слишком крутым, градусов двадцать-двадцать пять, не более, но спускаться по нему тем не менее было нелегко: ноги то вязли в многолетних залежах рыхлого лесного мусора, то скользили на голом камне, выступавшем из дерна, как лысина старика. Иногда приходилось огибать огромные валуны, так как карабкаться по их гладким бокам, кое-где поросшим лишайником и притом нагретым солнцем, как сковорода, Бежецкому совсем не хотелось. Еще опаснее были, по мнению ротмистра, каменистые осыпи, которые, как он знал по собственному опыту, вполне способны от малейшего движения легко сдвинуться под ногами и увлечь неуклюжего пешехода под откос. Конечно, это не Гиндукуш, где головокружительные пропасти с отвесными склонами попадаются на каждом шагу, но и не среднерусская лужайка где-нибудь под Рязанью.
Расчеты оказались верны, и лес со спуском начал заметно густеть, правда, и солнце неуловимо для глаза скатилось к горным вершинам за спиной. Александр шел уже пять с половиной часов и, по самым скромным прикидкам, отмахал километров двенадцать-пятнадцать, хотя в горах расстояния обманчивы. Признаться, он уже поотвык от молодецких марш-бросков своей юнкерской и армейской юности. Годы почти полностью кабинетной службы, курение, дружба с Бекбулатовым (и его неразлучным приятелем Бахусом) не прошли даром. Беглец останавливался уже несколько раз, один раз даже сделав небольшой привал, где слегка перекусил. Сильно мешала бутылка, уже полупустая, но бросать ее было нельзя: вдруг придется пополнить запас воды прежде, чем он встретит какое-нибудь жилье. В конце концов Александр соорудил некоторое подобие перевязи и подвесил флягу за спину. Идти стало гораздо легче, так как на более крутых спусках, становившихся все чаще, он мог держаться за кусты и стволы деревьев обеими руками.
Один раз Бежецкий, человек городской, как говорится, чуть не наложил в штаны: из-за кустов, оглушительно, как показалось с перепугу, хлопая крыльями, взметнулась какая-то огромная тень. Лишь разглядев испугавшее его существо внимательно, он облегченно вытер пот со лба. Глухарь! В детстве, видя настоящего великана, из пернатого мира на картинках в отцовских книгах по охоте, Александр и не представлял себе подлинных размеров этой гигантской по русским масштабам птицы. Забывшись, он даже пожалел, что под рукой нет фотоаппарата или видеокамеры. Глухарь, видимо совсем не опасавшийся спугнувшего его человека, отлетел совсем недалеко, уселся на ветку сосны и, по-куриному склонив голову набок, принялся с любопытством разглядывать невиданного ранее лесного обитателя… Так они и любовались друг другом, пока Бежецкому наконец не надоело это занятие и он, махнув рукой на любознательную птицу, снова не тронулся в путь.
