– Сюда? – спросила тетушка, открывая дверь в комнату.
– Нет-нет, дорогая. Это для клиентов.
Я успел заметить на стене гравюру сэра Альма-Тадемы [художник голландского происхождения, в 1873 г. принявший британское подданство] – толпа высоких голых женщин в римской бане.
– А вот, дорогая, и моя берложка, – сказала Хэтти, отворив другую дверь. Комната была небольшая, вся заставленная вещами, и мне показалось, что почти все было накрыто сверху розовато-лиловыми шалями с бахромой – стол, спинки стульев, полочка над камином; шаль свешивалась даже с поясного портрета крупного мужчины, в котором я узнал мистера Каррана.
– Преп, – сказала, взглянув на портрет, тетушка Августа.
– Преп, – повторила Хэтти, и обе они рассмеялись какой-то шутке, им одним ведомой.
– Это сокращение от «преподобный», – пояснила мне тетушка, – но это мы просто придумали. Помнишь, Хэтти, как мы объясняли это полиции? Его карточка до сих пор висит на стене в «Звезде и подвязке».
– Я там сто лет не была, – сказала Хэтти. – Покончила с крепкими напитками.
– И ты там тоже есть, и слон. Ты не помнишь, как звали слона?
Хэтти достала еще две чашки из посудного шкафчика – на него тоже была наброшена шаль с бахромой.
– Помню, что это было не избитое имя, вроде Джумбо. Что-то классическое. Боже, что делается с памятью в нашем возрасте, Августа!
– Цезарь?
– Нет, не Цезарь. Возьмите сахару, мистер…
– Зови его Генри, Хэтти.
– Один кусочек, – сказал я.
– О боже, боже, какая у меня была когда-то память.
– Вода кипит, дорогая.
Возле спиртовки с кипящим чайником стоял большой чайник для заварки. Хэтти налила чаю в чашки.
– Ой, простите, совсем забыла про ситечко.
– Ну и бог с ним, Хэтти.
– Все из-за клиентов. Им я никогда не процеживаю чай, поэтому забываю делать это для себя.
На столе стояла тарелка с имбирным печеньем. Я взял одно для приличия.
– С Олд-Стин, – сказала мне тетушка. – Старая добрая лавка. Такого имбирного печенья нигде нет.
– Они сделали нынче там игорное бюро, – сказала Хэтти. – Плутон, милочка? Не был ли он Плутон?
– Нет, не Плутон, это я точно знаю. Мне кажется, имя на букву "Т".
– На "Т" ничего классического в голову не приходит.
– Это имя было дано не просто так – оно было с чем-то связано.
– Безусловно.
– С чем-то историческим.
– Скорее всего.
– А ты помнишь собак? Они там тоже на фотографии.
– Ведь это они навели Каррана на мысль…
– Преп, – снова повторила тетушка, и они дружно рассмеялись общим воспоминаниям.
Мне вдруг стало тоскливо от своей несопричастности, и я взял еще одно печенье.
