— Ты против, но я-то нет. — Тимур разжал пальцы и слегка отступил, пряча пистолет за ремень.
Растафарыч выпрямился, потирая руку.
— Что, и правда ишут тебя со всех сторон?
— Ишут.
— Эх, завещал Маврикий нам помогать ближнему и дальнему своему безвозмездно… Так сколько платишь?
— Сказал же: двести евро, потом еще двести…
— Я баксами беру. И все сразу — пятихатку то есть. И это без вещей, только те, что на себя можно повесить, а у тебя рюкзак.
— Нет у меня баксов. Четыреста евро — нормальная цена. Хорошо, отдам тебе их сразу, но рюкзак тоже возьмешь.
— Ну и борзый ты, школьник. Некуда мне его сунуть. Сквозь открытый багажник Тимур заглянул в салон микроавтобуса.
— Ничего, найдешь место. Вон под сиденья положи. Держи деньги.
Он подобрал упавшие купюры, достал из кармана еще две сотенных и отдал Растафарычу, который свернул их аккуратным квадратиком и сунул в мешочек на шее.
— Куда прятаться? — спросил Тимур.
Из-за гаража донеслись голоса, и он схватил свой рюкзак.
— Куда?
— В салон давай!
Растафарыч распахнул заднюю дверцу и первым нырнул внутрь. Кроме водительского, здесь было семь сидений, а у бортов к полу привинчены длинные узкие ящики из жести с запорными скобами. В одном, раскрытом, рядком лежали картонные коробки с одинаковыми штемпелями на крышке. Растафарыч распахнул второй — там валялось свернутое одеяло, дно покрывала войлочная подстилка.
Звук шагов и голоса приближались.
— Сюда ложись. Закопать тя в конопле, не тормози, школьник!
— Ты что, людей в этом ящике возишь? — удивился Тимур.
— А где мне их, вместо плюшевого мишки под зеркалом вешать? Институтские машины не обыскивают. Ну, лезь!
Голоса стали еще громче, один из них показался Тимуру знакомым.
— Чтоб вы сдохли, дурни! — услышал он и, похолодев, мимо присевшего на заднее сиденье Растафарыча сунулся к ящику. — Я там не задохнусь?
— Дырки просверлены, даже наружу смотреть можно. На спину ложись, так…
— Рюкзак мой спрятать не забудь.
— Спрячу. Главное, молчи всю дорогу и особо не шевелись там. Чихнуть не вздумай. Ехать нам часа три, да полчаса на Периметре. На бок можешь повернуться, но осторожно.
Совсем рядом другой знакомый голос произнес:
— Да если хлопец прыткий очень, так что нам делать было?
Когда Растафарыч нагнулся, чтобы захлопнуть крышку, улегшийся на спину Тимур схватил его за шиворот, притянул поближе и прошептал:
— Ты помни — у меня ствол. Если ты меня в дороге сдать решишь, я тебя пристрелить успею.
— Не хипишуй, мэн, Растафарыч слово держит. Попробуй занайтовать там, только не храпи. — Водитель сбросил руку Тимура и захлопнул крышку. Глухо стукнули запорные скобы.
