— Гнилое дерево. Дупло вместо головы, — заметил другой юноша.
— И пишет он так, что его отодрать бы следовало.
Пока оба защитника интересов моего противника обменивались этими замечаниями, я потребовал вина, и мы подняли свои бокалы за то, чтобы литература была избавлена от тупиц и бездарностей.
Потом пришли мои секунданты. Было шумно и весело.
Противниковы юноши дали клятву, что в зависимости от исхода дуэли, они поколотят своего доверителя.
III.
С рассветом меня разбудили «защитники моих интересов».
— Дайте мне поспать хоть полчасика.
— Нельзя. Уже восход. Противник, вероятно, уже на месте.
— А, может, его еще нет. Ведь он путает закат с восходом.
— Может быть, когда он один. Но мы уверены, что секунданты растолкуют ему.
Натягивая брюки, я сострил:
— Его секунданты лучше. Они ему растолковывают, а вы меня расталкиваете.
Тут же я подумал:
— Бодришься? Хочешь показать хладнокровие?
Лошади повезли нас на место назначения, а я сидел и думал:
— Как трудно быть самим собой, едучи стреляться. Столько я читал, видел пьес и картин на сюжет дуэли, что трудно мне удержаться в рамках естественности. Хорошо было нашим предкам: они стрелялись, как Бог на душу положит. а я знаю, как держал себя Ленский, Онегин, Грушницкий, Печорин, и должен или подражать им, или выдумывать что либо совершенно оригинальное, что не так-то легко. Постараюсь держать себя естественно…
Я закинул голову назад, потом посвистал, потом сложил руки на груди и злобно улыбнулся.
— Чего тебя корчит? — осведомился секундант.
Тогда я сделал сосредоточенное лицо, нахмурился и стал похлопывать пятка-о-пятку.
— Нервничаешь? — спросил секундант. Я рассмеялся, ткнул его кулаком в бок и показал язык.
— Бодришься? Подвинчиваешь себя?
Я убежден — как ни держи себя перед дуэлью — все будет плохо.
До места назначения я сделал три бесплодных попытки: пытался 1) быть рассеянным, 2) грозным, полным зловещего спокойствия и 3) — хладнокровным, видавшим виды, привыкшим к дуэлям, бретером.
Последняя попытка вызвала у одного из секундантов замечание:
— У тебя такой вид, что не лучше ли нам вернуться и уложить тебя в постель. У тебя очень не хороший вид.
Мой безграмотный противник был уже на месте. Он ходил крупными шагами по полянке (не помню по Лермонтову ли или по кому другому).
Я опустился на камень и под впечатлением обстановки тихонько запел:
— Куда, куда, куда вы удалились… Господи! Я не боюсь, но помоги мне, Господи, быть естественным.
Я встал и подошел к шептавшимся секундантам.
