— Хорошо, хорошо, — сказал он. — В таком случае у вас завтра будут мои свидетели,
— Я за этим не гонюсь.
— Это безразлично. Но такую вещь можно смыть только кровью.
— Так, так. Значит, — рассудительно заметил я, — Оттого, что вы мне влепите пулю в лоб, солнышко начнет в тихие закатные часы лить на землю утренние лучи? Вы никогда этого не дождетесь.
— Что вы хотите этим сказать?
— Хочу сказать то, что у нас не хватить крови, чтобы смыть с нескольких десятков тысяч страниц напечатанную на них вами бессмыслицу.
— Ладно! Когда я прострелю ваше брюхо, вы узнаете, какая это бессмыслица!
— Да, действительно. Можно сказать, что этот довод будет сокрушающим. а пока — прощайте. По коридору прямо, дверь направо.
— Прощайте! Вы обо мне завтра услышите.
— Постараюсь; напрягу слух до последней степени.
II.
Двое юношей — хранителей священных традиций чести — явились ко мне на другой день.
— Мы к вам по очень серьезному делу.
— Садитесь. Много работаете?
— Как… работаем?.. Да, вообще, конечно… работаем.
— Я вижу, мы с вами народ занятой, — заметил я.
Юноши, польщенные, улыбнулись.
— Да-с.
— А этот безграмотный осел, — интимно подмигнул я, — Отрывает нас от дел.
Юноши вскочили.
— Позвольте! Мы здесь в качестве представителей господина Лелякина и не позволим оскорблять его!! Потрудитесь взять ваши слова обратно.
— Откуда же вы знаете, что я говорю о нем?
— А вы вот сказали: безграмотный осел.
— Я могу взять свои слова только на половину: он грамотный осел. Грамотный настолько, чтобы нацарапать окостеневшей рукой бессмыслицу и пристроить ее в журнале.
— Но мы защитники его интересов и не позволим…
Я проницательно взглянул на юношей.
— Значить, вы согласны с ним, что закат бывает на рассвете?
— Нет, не согласны.
— …ласны, — подтвердил другой юноша.
— Мог ли умный человек написать такую чепуху?
— Не мог.
— Значит, писал дурак?
— Значит, дур… Да нет! Вы не можете так говорить о нем. Он доверил нам свои интересы!
— Ну, да, я понимаю. Однако, оставим это в стороне. Оттого, что он доверил вам свои интересы, он ведь умным не сделался? Согласны?
— Да, конечно, это верно.
— Вот и выходит, что, даже и защищая его интересы, вы все время должны помнить, что он дурак. Верно?
Юноши придвинулись ко мне ближе и кивнули головами… После некоторого колебания, согласились:
— Конечно, дурак. Сказать правду, нам ужасно противно это поручение. Мы сразу видим, что вы симпатичный умный человек…
— А тот — какое-то дерево, — подхватил другой юноша.
