– А Сэм в порядке?
– В полном.
– У тебя ведь есть номер полиции. Они примчатся через две минуты.
– Глупая я, правда? Просто дурочка.
– Любимая дурочка.
– Извинись перед Дэвисом. Желаю вам хорошо посидеть и выпить.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи, Морис.
Когда она называла его по имени, то как бы подтверждала свою любовь, а когда они были одни, то как бы предлагала предаться любви. Ласковые обращения – «милый» и «дорогая» – были расхожей монетой на людях, тогда как имя было чем-то сугубо личным, никогда не раскрываемым при чужих, не принадлежащих к их племени. В минуты близости Сара громко выкрикивала это его тайное, известное только племени, имя. Он услышал короткие гулки, но еще какое-то время постоял, держа трубку у уха.
– Ничего по-настоящему серьезного? – осведомился Дэвис.
– С Сарой – нет, ничего. – Кэсл снова спустился в гостиную и налил себе виски. Он сказал: – По-моему, твой телефон подключен.
– Как вы это установили?
– Не знаю. У меня есть на этот счет интуиция – только и всего. Пытаюсь вспомнить, что навело меня на эту мысль.
– Мы же не в каменном веке. Нынче никто не может сказать наверняка, подключен его телефон или нет.
– Если сделано не тяп-ляп. Или же если хотят, чтобы ты об этом знал.
– С какой стати им хотеть, чтобы я это знал?
– Возможно, чтобы напугать тебя. Кто может ответить на этот вопрос?
– Да, но почему подключать именно меня?
– Из соображений безопасности. Они же никому не доверяют. Особенно людям, работающим на таких должностях. Мы ведь представляем наибольшую опасность. По идее, мы же знаем все эти чертовы секреты.
– Я не считаю, что представляю собой опасность.
– Ну-ка, включи граммофон, – сказал Кэсл.
У Дэвиса было собрание пластинок поп-музыки, где царил куда больший порядок, чем во всем остальном. Кассеты были расписаны так же тщательно, как книги в библиотеке Британского музея, и Дэвис мог вспомнить, кто из поп-музыкантов завоевал первенство и в каком году, столь же быстро, как и назвать победителя на скачках Дерби. Он спросил:
– Вы любите что-то действительно старомодное и классическое? – И поставил «Вечер после тяжелого дня».
– Сделай погромче.
– Это не должно звучать громче.
– Все равно увеличь звук.
– Это же будет ужасно.
– Зато мы будем разговаривать только вдвоем, – сказал Кэсл.
– Вы думаете, они и у нас поставили «клопов»?
– Нисколько не удивлюсь.
– Нет, вы определено заболели, – заметил Дэвис.
– То, о чем Персивал говорил тебе… вот что меня тревожит… я просто не могу поверить… это же смердит до небес. У меня такое впечатление, что где-то произошла утечка и они пытаются выяснить, где именно.
