Нирина вскочила в фургон уже на ходу, даже не накинув палетты, с другой стороны на сиденье взобрался аланиец. Перехватив поводья у перепуганного мальчишки, женщина подхлестнула нервно прядущих ушами лошадей. Те резко прибавили ходу, встраиваясь в выворачивающую на дорогу цепь повозок.
– Широкий пал! – посмотрев налево и оценив скорость, с которой дымка затягивала горизонт, зло выплюнула Нирина.
– Что?
– Кто-то поджег степь, и огонь идет поперек нашей дороги.
Под колесами стремительно убегала земля. Фургон вздрагивал, стонал и подпрыгивал на мелких ухабах, но хода не замедлял. Тяжеловесные лошади резво перебирали ногами, чувствуя надвигающийся ужас, и только твердые руки возниц не давали им свернуть с дороги, стремясь убежать от огня. Впрочем, доверие к хозяину тоже важно. Только во взаимодействии сейчас было спасение.
Мимо все убыстряющейся цепочки пронесся один их охранников, поравнялся с головным фургоном, что-то крикнул.
А Нирина задумалась на миг, все ли колеса и ноги выдержат такой забег. И будет ли он удачен? Клубы пыли закрыли горизонт, видна была только дорога да ряд задников, быстро обретающих одинаково серый цвет.
Поворот. На миг показался горизонт.
Над ухом раздался голос мастера Слова:
– Мы успеем уйти? – Рилисэ-старший.
– Нет, – быстро, не оборачиваясь, не отвлекаясь от поводьев и счета хриплых вдохов, от которых быстро и резко ходят туда-сюда бока коней, следя за охранниками, скачущими опасно рядом ради страховки. Подхватить, если не выдержит дерево. Спасти хотя бы людей.
– Тогда почему не остались там, на стоянке?
– Мало места, открытое пространство, – вылетающие из-под копыт песчаные брызги секли кожу сквозь тонкую ткань туники.
– И на что надежда?
– Веду караван не я.
Она закашлялась от пыли, скребущей горло. И благодарно кивнула, когда лицо прикрыл платок, а на плечи лег плащ. Тонкие детские руки на миг сжали плечи, выдавая испуг, и исчезли.
Караванщица стиснула зубы. Некогда бояться. Но подступал суеверный первобытный ужас перед непоколебимой стихией.
Еще поворот.
И тут фургоны накрыл горький дым. Не на много горячее воздуха, он просочился в грудь, заставляя судорожно скорчиться, пережидая резкую боль от горячего пепла, обдирающего внутренности. Повозки еще раз повернули, следуя за всадниками, перевалили через песчаный гребень, чуть притормозили, когда лошади, едва не садясь на крупы, съехали вниз, поднимая вдобавок к дымной завесе, тучи песка.
Колеса подскакивали так, что, клацнув зубами, Нирина едва не прикусила язык. Канава углублялась, превращаясь в каменистый овраг, разрезающий землю до высоты в полтора человеческих роста.
