— Папелар!
— Что?
— Мне хотелось бы знать, читает ли англичанин молитвы перед сном?
— Спроси-ка его!
— Сам спроси!
— Хотел бы я знать, есть л» у англичанина сестры, и если есть, сколько их, какого они возраста и пола.
— Спроси-ка его.
— Сам спроси!
— А я хотел бы услышать во всех подробностях историю первой любви англичанина, а также, каким образом он потерял свою невинность.
— Спроси-ка его! — и т. д. и т. д.
Маленький Билли, чувствуя, что является предметом этой беседы, стал несколько, нервничать. Вскоре с вопросом обратились прямо к нему.
— Скажите-ка, англичанин!
— Что? — отозвался Билли.
— Есть у вас сестра?
— Да.
— Она похожа на вас?
— Нет.
— Как жаль! А она читает на ночь молитвы?
Гневный огонек зажегся в глазах Маленького Билли, щеки его вспыхнули, и сия попытка вступить с ним в дружеские отношения и завязать первое знакомство была оставлена.
Вскоре Ламберт сказал:
— А не устроить ли нам «лестницу» англичанину?
Маленький Билли, заранее предупрежденный, хорошо знал, что это за испытание.
Новичка привязывали к лестнице и носили по двору, а если ему это было не по душе, то в придачу его поливали водой из насоса.
В следующий перерыв ему объяснили, что он должен покориться, и приготовили лестницу (ею пользовались чтобы доставать всякие предметы с высоких стеллажей, расположенных вдоль стен мастерской).
Маленький Билли улыбнулся подкупающей улыбкой и разрешил привязать себя с обезоруживающим добродушием, и потому они решили, что это вовсе не забавно, и сразу же отвязали его — таким образом, он не подвергся испытанию лестницей.
Таффи тоже избежал этого, но иным путем. Когда окружающие вознамерились подступиться к нему, он схватил первого же попавшегося из них и, размахивая им, как палицей, сокрушил столько студентов и заодно столько мольбертов, рисовальных досок и устроил такое ужасающее побоище, что все в мастерской возопили хором: «Мир! Мир!»
Затем Таффи проделал удивительнейшие, силовые трюки, показав себя при этом таким геркулесом, что память о нем жила в студии Карреля много лет, — он превратился в легенду, сказание, миф! И теперь еще говорят (там, где кое-что сохранилось от традиций Латинского квартала), что этот человек гигантского роста швырял, бывало, по студии старосту и натурщиков, как бильярдные шары, пуская в ход одну левую руку!
Но вернемся к Маленькому Билли. Как только пробило двенадцать часов дня, появились пирожные и пунш (они выглядели превкусно), и все пришли в прекрасное настроение.
