Карло внутренне содрогнулся. Взглянув на Марию, пристально смотревшую на отца, он увидел, что в ответ на последнюю фразу она прищурила глаза. И вдруг, словно по мгновенному сигналу, у обоих взрослых изменился взгляд: отец как будто просил прощения, мать благосклонно прощала его. Это встревожило мальчика: его отец, образец элегантности и невозмутимости, не походил на себя.
— А что сказал Карло? — мягко поинтересовалась Мария.
— Он попросил рассказать, какие они — небеса, а спустя несколько дней у нас появился Пушок-2.
Мария улыбнулась:
— Наверное, тебе было скучно возиться с этим?
— С чем: с небесами или с котом?
— С небесами. — Она наклонила голову. — Далеко не на все ты любишь тратить время.
— Здесь другой случай. Я все же верю в способность человека к самосовершенствованию и считаю, что можно устроить царство небесное и на земле, для этого нужны сбалансированный бюджет и всеобъемлющая программа оздоровления нации.
Карло молчал. Они казались ему актерами, механически повторяющими слова роли, не воспринимая их ни умом, ни сердцем, но актерами достаточно искусными. А ему хотелось, чтобы можно было представить себе их без этого лицедейства, молодыми, такими, как помощница отца Терри, и любящими друг друга. Он не мог понять их, не мог понять и себя — почему ему так трудно думать о Марии как о матери.
— А ты во что веришь? — легким тоном спросила она его.
Ну конечно, откуда ей знать такие вещи. Наверное, еще и поэтому ему трудно относиться к ней как к матери. Должно быть, родители почти никогда не говорили между собой о нем, вот она и расспрашивает, словно он сын знакомых по работе.
— Ни во что, — категорично заявил он. — Во всю эту чепуху я не верю. Как это могло быть: Мария приходит домой беременная и говорит, что это от Бога, а Иосиф верит.
Что-то мелькнуло в глазах матери. Теперь моя очередь, подумал Карло, он сам почувствовал, что сказал все это не так, как можно и нужно было сказать. Но не знал, чем обидел ее и как исправить положение. И вдруг ему захотелось, чтобы обед поскорее закончился.
— Но, — включился в разговор отец, — каких-либо имущественных прав за сыном Иосиф все же не признал, в этом отношении повел себя с ним как с чужим.
Повернувшись к Марии, он слегка улыбнулся:
— Моя несостоятельность как родителя больше, чем тебе представляется. Религия — это одно, гораздо огорчительней то, что Карло не хочет быть юристом.
— Слишком много видит всяких шуточек юриспруденции? — спросила Мария.
