— Почему бы не поговорить по телефону? — возразил он.
— Мне нужно видеть тебя, Крис.
— Что именно тебе нужно? Все уже сказано.
— Это не о Ласко. — Ее голос был холоден и решителен. — Это личное.
Он смотрел в темноту комнаты, в ничто.
— Где? — наконец спросил он. — У меня?
— Я не хочу, чтобы нас видели вместе — двух главных свидетелей, как раз накануне дня показаний. Подумают, мы обсуждаем, что мне говорить. — В ее голосе сквозила ирония. — Жди меня у памятника Джефферсону. Ты как-то говорил, что тебе там нравится.
Ночь была по-осеннему холодной. Обрамленный полукольцом вишневых деревьев, купол был темен, в бледном свете одиноким каменным изваянием стоял Джефферсон, всматривался вдаль, как будто ждал кого-то, кто, может быть, никогда не придет. Пэйджит повернул к зацементированной площадке возле Тайдл Бейсн, приливного бассейна. Вода была как черная тушь; дальше, в центре прямоугольного газона длиной в добрую милю[11], темнел памятник Вашингтону, и вершина его исчезала в ночи. Дальний край прямоугольника мемориала Линкольна был так далек, что выглядел как на туристской открытке. Пэйджит был один.
— Привет, Крис.
Он обернулся. Мария была одета в темные шерстяные слаксы, шелковую блузку, на плечах — строгий жакет, серебряные серьги в ушах. В лунном свете лицо ее казалось очень загорелым, а волосы отливали глянцем, как только что вымытые. Она словно пришла на свидание.
— Как я понимаю, — начала она, — ты был занят последние два месяца. С нашего последнего разговора.
— Как и ты, я слышал. — Он помедлил, всматриваясь в ее лицо. — Интересно, что же мы с тобой должны уладить.
— О, я сгораю от смущения.
Пэйджит едва сдержал невольную улыбку и снова посмотрел на нее.
— Я беременна, Крис.
Он замер, ошеломленный.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Он отвернулся, уставил неподвижный взгляд на воду бассейна. Потом взглянул ей в глаза:
— От кого?
На мгновение она как будто окаменела, потом слабо улыбнулась.
— Едва ли это приятно слышать.
Пэйджит пожал плечами:
— Последние два месяца начисто вышибли из меня всякую романтику.
Мария смотрела в сторону.
— Настолько, что ты забыл наш последний уик-энд?
— Ты все прекрасно понимаешь, — сказал он после продолжительной паузы.
Она придвинулась к нему:
— Горькая правда в том, Крис, что в тот уик-энд мы забыли о многом.
Он скрестил руки на груди:
— Почему ты решила сообщить мне свою новость сегодня ночью? Именно сегодня ночью?
— Потому что раньше или позже я должна была сказать тебе это. — Мария помолчала. — Думаю, потом ты поймешь, почему ты должен был узнать это сейчас.
