Окружной прокурор добивался, чтобы ему выделили более приличное помещение в том же здании. В самом деле, было непонятно, как можно работать в этой комнате с двумя крохотными окошками. Неосталинская архитектура, подумал Пэйджит. Однако комната Мак-Кинли Брукса оказалась совсем иной — в два раза больше, чем у его сотрудников, и сидел он в ней один. Были там афганский ковер, кожаное кресло, комнатная пальма и стена достаточного размера, чтобы разместить на ней обычную коллекцию делового человека: Брукс в окружении судей, два мэра, а из лиц не должностных — Лючано Паваротти. Кожаный портфель Брукса лежал на столе нераскрытым — как будто его владелец только что вернулся из дома.
С казенной любезной улыбкой Брукс поднялся с кресла. В движениях его была плавная грация бывшего атлета, уже перешагнувшего сорокалетний рубеж и только теперь начавшего полнеть. Из-за седых, аккуратно подстриженных под афро[9] волос, едва заметного второго подбородка и подернутого влагой взгляда он казался негритянской разновидностью элегантного ротарианца[10].
— Кристофер, — произнес он низким, рокочущим голосом исполнителя роли Отелло. — Что делаешь здесь ты, рафинированный адвокат сливок общества?
— Решил навестить страдающего друга, — непринужденно ответил Пэйджит. — Кто видел Марка Ренсома последнее время?
Боковым зрением он заметил, что Марни Шарп поджала губы.
— Медэксперт его видит, — ответил Брукс. — Как раз сейчас, когда мы с тобой разговариваем. А ты как я погляжу, уже познакомился с Марни.
— Да, только что.
— Садитесь, пожалуйста, вы, Марни, и ты, Кристофер. Марни будет вести дело от нашего офиса. — Быстро взглянув на Шарп, Брукс добавил: — Мы с Крисом — старые друзья.
Пэйджит понял, что слова прокурора предназначены для передачи некоей личности и что ему следует разделять почтение к тому, кто дал деньги на избирательную кампанию Брукса. Добродушные реверансы Брукса в чей-то адрес были естественны и привычны — даже в их городе либеральных нравов нужно немало средств, чтобы негр, даже такой умный и дипломатичный, как Брукс, победил на выборах и занял пост блюстителя порядка и закона. Но появление Марни Шарп — это было что-то новенькое. Пэйджит достаточно хорошо знал сотрудников прокурора — Шарп в отделе убийств не работала. Значит, за прошедшие немногие часы Брукс уже наметил план работы по делу Марии Карелли и счел за благо привлечь к этой работе женщину-обвинителя.
Как будто прочитав мысли приятеля, Брукс сказал:
