— Ей пятнадцать, — говорил он, — а они настоящие шизики. Все сделали, чтобы держать ее на коротком поводке.
Пэйджит усмехнулся — слишком сильно сказано, Карло излишне суров с бедными родителями.
— Ну, например? — спросил он.
— Например, они даже не отпускают ее на уик-энд.
— Никогда?
— Никогда.
Пэйджит принялся резать мясо.
— Немного попахивает средневековьем. А ты уверен, что за этим не скрывается какая-нибудь история?
— Не было у нее никакой истории, папа. Они никогда не выпускали ее вечером из дома. Боятся, что ее развратят и все такое. А я только хочу познакомить ее со своими друзьями.
А ведь это правильно, подумал Пэйджит. Карло и его друзья тусуются группой, и свободное дружеское общение парней и девушек гораздо разумней тех ритуалов, что были приняты во времена его, Пэйджита, юности, когда девушка была тайной за семью замками, а свидания проходили в автомобилях.
— Но ведь чего-то они боятся, — заметил Пэйджит. — Возможно, что-то было в их собственной жизни.
Карло задумался. Не впервые Пэйджит с удивлением наблюдал за сыном. Каково ему приходится в этом неустойчивом равновесии, думал он, ведь так скор, так внезапен переход к взрослой жизни. Как будто вчера еще носил его на плечах. А сегодня Карло — выше его, красивый, черноволосый юноша с застенчивой улыбкой и удивительными голубыми глазами. Сейчас эти глаза смотрели на него тем непроницаемым взором, за которым, как знал Пэйджит, чаще всего мысли, связанные с их семейной жизнью.
— Они слишком молоды, — наконец сказал Карло, — чтобы быть родителями пятнадцатилетней.
Пэйджит снова сосредоточился на мясе.
— Кейт — их единственный ребенок?
Карло кивнул:
— Она говорит, что после нее родители отказались от секса.
— Дети всегда так думают, — улыбнулся Пэйджит. — Другое им кажется невероятным и отвратительным.
— Не знаю. — В голосе Карло послышались язвительные нотки. — Мне никогда не приходилось переживать по этому поводу.
— Видимо, из-за того, что я не женат. — Пэйджит говорил нарочито легким тоном, стараясь понять, что скрывается за замечанием сына. — Наверное, поэтому моя жизнь отличается от жизни других людей. Но вернемся к Кейт: ты уже сделал уроки?
— Да, давно. У нас же завтра игра, и мне надо отдохнуть. А при чем уроки, когда речь идет о Кейт?
— Если ты свободен, мы могли бы пригласить ее вечером на обед. Наготовлю побольше курятины, и родители Кейт будут спокойнее, зная, что отпустили ее в дом, где есть другой родитель и какой-то порядок.
