— Тереза Перальта. — И, улыбаясь, добавила: — У меня мама — гватемалка. Была и есть.
— Вы счастливая. — Жанна Стайнгардт смотрела мимо нее. — Моя вскрыла себе вены, когда мне было пять лет. С годами я поняла, что это из-за нашей коллекции.
«Что можно сказать на это?» — подумала Терри.
— В таком случае я заменила бы обстановку, — наконец вымолвила она.
Стайнгардт посмотрела ей в лицо:
— Да? А что бы предпочла ваша матушка? Хотя, я боюсь, мадонна с младенцем Христом, да еще исполненная маслом, не смотрелась бы в нашем интерьере.
Терри внутренне напряглась; единственное, что оставалось неясным в замечании хозяйки дома, — на какое различие она намекала: на классовое или расовое.
— Многие из нас, — спокойно ответила она, — предпочитают портрет Джеймса Кольта в рамке. Лучше тот, который светится в темноте.
Взгляд Жанны Стайнгардт выразил удивление, потом она растянула губы в холодной улыбке:
— Как я понимаю, вам известно, что на пленке.
Терри кивнула.
— Я перестала на него молиться — если мы с вами правильно поняли друг друга. То же произошло и с Марией Карелли после того, как Марк Ренсом заставил ее это прослушать.
Жанна Стайнгардт откровенно рассматривала ее пристальным оценивающим взглядом.
— Ну да. Я видела ее вчера вечером в «60 минутах». Впечатляет. Садитесь, пожалуйста.
Она провела Терри к софе в центре комнаты с белой хлопчатобумажной обивкой, изукрашенной ацтекским узором. Терри села на одном краю софы, Жанна — на другом, сложив руки на коленях и скрестив ноги.
Сейчас самое время, подумала Терри, смягчить тон разговора.
— Ваша мама… — начала она. — Как это должно быть ужасно…
— Я почти не помню ее. — Хозяйка картинно пожала плечами. — И потом, это скорее отсутствие, чем потеря.
Терри попыталась представить свою жизнь, в которой «отсутствует» мама Роза. Это было похоже на то, как если бы сама она перестала существовать. И тут же поняла, что пустота, которую она ощутила в душе Жанны Стайнгардт, не что иное, как отсутствие любви.
— А я, как вы говорите, счастливая.
Мисс Стайнгардт сделала отстраняющий жест:
— Вы пришли поговорить о моем отце и кассете.
— О кассете и Марке Ренсоме, — поправила Терри.
Дочь врача бросила на нее пытливый взгляд:
— Что вы хотите узнать? Ведь ваша клиентка уже убила его.
Несколько мгновений Терри молча смотрела в окно. Из окна был виден бассейн, овал которого контрастировал с геометрической правильностью прямых линий и углов дома. Слуга-мексиканец натягивал над бассейном металлическую сетку, чтобы тропическая листва не попадала на голубую поверхность воды.
