Зазвучал голос интервьюера за кадром:
— Вы не могли бы описать свои ощущения?
Пэйджит взглянул на Карло, застывшего в напряжении.
Рядом с ним на диване лежал воскресный номер газеты. Заголовок гласил: «Загадка смерти Ренсома не разрешена».
Шарп предвосхитила интервью Марии. Статья явно была ее идеей. Репортер приводил цитаты из ее высказываний, из которых следовало, что она «занята изучением противоречий между показаниями мисс Карелли и фактическими данными»; «озадачена тем, что мисс Карелли неожиданно прекратила давать показания»; «полна решимости добиваться того, чтобы по этому делу об изнасиловании, от которого зависит и ее собственная карьера, проводилось объективное расследование» и что она «очень надеется: общественность не забудет о том, что талантливый человек погиб в их городе». На единственной фотографии, помещенной в газете, был трогательно юный Марк Ренсом.
Пэйджит умудрился поместить в том же номере и свои соображения. «Головоломка с данными исследований и несовпадениями, — отмечал он, — не должна отвлекать нас от главного факта — Мария Карелли была вовлечена в трагедию, у которой нет иной первопричины, кроме попытки изнасилования».
Но это не спасло Марию от тяжелого испытания, в которое ее искусно ввергла Шарп, — ей предстояло либо подробно рассказывать на глазах у телезрителей об обстоятельствах дела, либо откровенно уклониться от этого.
На экране глаза Марии были опущены вниз. Она казалась лишенной голоса и сил.
— Это воспринималось как нечто нереальное, — наконец вымолвила она. — Несколько мгновений мне казалось, что это происходит с кем-то другим. Потом мой ужас обрел осязаемые черты — его дыхание на моем лице, тело, придавившее меня к полу, руки, срывавшие с меня одежду. — Она помолчала, коснулась рукой щеки и тихо закончила: — Шок, когда он ударил меня.
— Он что-нибудь говорил?
— Да. Но я не могу повторить это. Пока не могу. — Она смолкла, потом пробормотала: — Извините. Я даже не могу называть его по имени.
— Вы хотите закончить на этом?
— Нет. — Она медленно покачала головой, но сама, кажется, не была уверена в этом. — Просто прошло так мало времени. Но нет.
Она подняла глаза, глаза умоляли.
— А может быть, и так. Вы правы, и тогда…
— Возможно, это несколько несвоевременно, — вмешался интервьюер, — но я полагал, что вы могли бы дать свой комментарий к некоторым вопросам, в которых, кажется, пытаются разобраться в офисе окружного прокурора.
Лицо Марии застыло на минуту, потом на нем явственно обозначилось замешательство.
