Присутствующие зашикали.
— "Пират" — ужасное слово, — пустился в объяснения Сильвер. — Пираты — преступники. Сейчас как-никак двадцать первый век. Мы перешли с дублонов и сокровищ на акции и облигации.
— Дешево купить, дорого продать! — пронзительно крикнул попугай у него на плече.
— Зачем тогда было на нас нападать? — спросила Сабрина.
— Деньги, юная леди, всё из-за них. Контроль за портами приносит немалую выгоду, особенно теперь, когда исчезла помеха по имени Оберон. Тот еще был вымогатель! Теперь у нас есть возможность всё вернуть.
— И вы устроили пушечную дуэль с конкурентами на пароме "Стейтен-Айленд"? А вдруг это заметили?
— Деточка, Нью-Йорк почему-то называют городом, который никогда не спит, хотя правильнее было бы назвать его городом, который ничего не замечает. Даже если бы мы поднялись по Ист-Ривер[15] и напали на резиденцию мэра, сомневаюсь, что это попало бы в газеты.
— В таком случае нам не хотелось бы мешать вашему замечательному празднику. Лучше высадите нас в порту и веселитесь, сколько влезет, — предложила Сабрина.
Сборище пиратов снова расхохоталось.
— Боюсь, это невозможно, — сказал Сильвер. — Дело в том, что вы не столько наши гостьи, сколько заложницы.
— Что значит "заложницы"? — спросила Дафна.
— Пленницы, за которых он будет требовать выкуп, — объяснила сестре Сабрина.
— Мы продадим вас тому, кто больше предложит. Дети Вероники Гримм стоят немало, а тут еще принцесса голубых кровей — неплохое дополнение! Друзья, нас ждет праздничная премия!
Все радостно зааплодировали.
— Морской закон гласит, что с пленными надо хорошо обращаться. Угощайтесь, ешьте и пейте вволю. Еще полчаса нас будет развлекать диск-жокей, потом мы попоем караоке. Отдыхайте, веселитесь. Только не вздумайте запеть "Хижину любви" — это моя песня!
— Сильвер! — крикнула фея Мотылек. — Когда Титания узнает, что ты не только помешал поимке опасного преступника, но и похитил меня, применив насилие, ты пожалеешь, что остался в живых. Это тебе с рук не сойдет!
— Всю жизнь только это и слышу, — фыркнул пират и захохотал вместе со всеми.
Тогда фея плюнула ему в лицо. Но и это оказалось ему нипочем: он достал из кармана платок, утерся, взял со столика с десертом изогнутый нож — и вдруг приставил его к горлышку феи.
— У тебя язык без костей, — проговорил Сильвер. — Вот отрежу его — и дело с концом.
Присутствующие одобрительно загудели.
В одном из иллюминаторов что-то вспыхнуло, но Сабрина ничего не смогла разглядеть. Возможно, ей показалось — немудрено после стольких передряг!
