— Тебе ужасно идет быть человеком, а не големом, — лицо барда расплылось в широкой улыбке.
— Не смейся, — поморщилась Риннолк, прижимая ладони к щекам. Этот жест, сам по себе, был каким-то слишком детским, подкупающим, никак не подходящим Риннолк — и, тем не менее, показался для нее таким естественным, что Кайса на миг растерялся. К счастью, как раз в этот момент Репей решил поупрямиться и застыл, склонившись к паре пыльных стебельков у обочины дороги, Риннолк отвлеклась на коня и не заметила изумления барда.
Элле-Мир благодарно взглянул на Репея и про себя решил, что это животное гораздо умнее, чем хочет казаться.
— Я и не думал, — запоздало откликнулся Кайса. Репей довольно всхрапнул и, так и не дотянувшись до вожделенных стебельков, спокойно продолжил путь, еще больше укрепив Кайсу в его догадках. — А вот кстати, ты говорила — уже довольно долго по дорогам ходишь?
— Достаточно, — настороженно ответила Риннолк. — А что не так?
— Все так, — пожал плечами Кайса. — Просто я вдруг подумал, что румянец на загорелой коже был бы не так заметен. А ты бы непременно загорела, путешествуя от найма до найма. Нынешняя весна очень сухая и солнечная.
Девушка нахмурилась, явно не привыкшая к тому, чтобы ее слова подвергали сомнению. Впрочем, она и врала только последние три года.
— Если помнишь, я болела, — с тихой язвительностью заметила Риннолк.
— Целых четыре дня! — ахнул бард. — К тому же, я давно подозревал, что легче всего смутить бывалых шермельских вояк.
— Ты обвиняешь меня во лжи?! — Риннолк застыла, флегматичный Репей сделал шаг и легонько ткнулся храпом мордой в ее затылок.
— А разве у меня нет для этого причин? — безмятежно поинтересовался Кайса.
— Насчет этого, — Риннолк рванула собственный рукав так, что он едва не затрещал по швам, — никогда не врут.
— А насчет имени — можно?
«Можно!» — едва не рявкнула Риннолк, но вовремя сдержалась, протянула задумчиво:
— Ты даже королю не веришь, получается?
— Верю, — помолчав, ответил Кайса. — Я еще не говорил, что ты врешь. Ты — не договариваешь. Просто это иногда может быть опаснее и лжи, и правды.
— Не сейчас, — твердо произнесла Риннолк. — И, в конце концов, ты знаешь способ узнать правду. Ты сам придумал эту дурацкую игру…
— Дурацкую? — неожиданно засмеялся Кайса. — Выходит, ты уже сожалеешь о том, что на нее согласилась?
И вновь Риннолк повела себя не так, как ожидал бард. Чуть заметно улыбнувшись, наемница склонила голову:
— Сожалею, — призналась она. — Очень сожалею, если тебе интересно. И все-таки, расскажешь про песню?
