Я буду называть его Найджелом вечно. Кристиан пожимает плечами:
— Твое настоящее имя — не Элли, верно?
— Меня зовут…
Райан поворачивается и через мгновение оказывается рядом. Его рука закрывает мне рот. Он заглядывает мне в глаза.
— Никому не говори свое подлинное имя. Это же ты, — говорит он. — Это сильнее, чем соль.
Его глаза… я просто… я не могу. Его глаза пытливо смотрят в мои, они обеспокоенные, молодые, старые, испуганные. Я киваю, и, поскольку не могу не вспоминать о шести годах, когда я хотела его, я касаюсь языком его ладони.
Он закрывает глаза и шумно втягивает воздух. Теперь я знаю: как бы его ни звали, ему это нравится.
— Хватит, влюбленные пташки, — говорит Рокси. — Вы думаете, мы не стоим на краю бездны?
Райан делает шаг назад.
— Сильнее, чем соль, — повторяет он и потом переводит взгляд на Рокси. — Это то, что надо оставить позади. Чтобы снова найти путь домой. Привязать нашу кровь к этому измерению солью, и тогда мы вернемся.
Рокси обдумывает эти слова и кивает:
— Хорошо. Мне это нравится. Но что мы возьмем с собой?
Если соль — ответ на вторую часть загадки, то… бьюсь об заклад, я знаю ответ на первую.
— Соль связывает, серебро исцеляет. Мы хотим исцелить Двери — сейчас они вышли из строя. Равновесие нарушено. Мы хотим исцелить все.
И в этот момент я думаю о Стэне. Хотя не произношу вслух. Он мешком лежит на полу там, где Джэксон оставил его съежившегося в комочек. Он выглядит так же, как в день, когда я с ним познакомилась, — двенадцатилетним, взъерошенным и веснушчатым.
И теперь он без сознания. И забыт. И укушен.
Мы исцелим все.
— Серебро, — говорю я теперь. — Мы возьмем с собой серебро.
Джэксон колеблется:
— Серебро пробуждает Двери-ищейки. Мы умрем.
Райан говорит:
— Только нечистое серебро, и мы все отмечены им, для начала, разве что ты заранее предусмотрел, чтобы все твои шрамы прижигались исключительно чистым серебром?
Все выглядят растерянными. Я лишь прижимаю руку к обожженному серебром животу. Райан продолжает:
— Но может быть, никто из нас не умрет. И как бы то ни было, считаю, что Элли права.
Хотя я, будучи бедной непосвященной дурочкой, благодарна за эти слова, я тем не менее хочу знать.
— Двери-ищейки?
— Прекрати задавать вопросы, — говорит Рокси. Она сужает глаза и смотрит на нас. — Нас пятеро. Думаю, что только один погибнет, не больше.
— Нас шестеро, — поправляю я ее. — Стэн тоже идет.
Она кривит лицо. Хотя это была ее идея, для нее он — зло.
— Значит, шестеро. Может быть, нам удастся уберечь одного из вас двоих. — Она говорит о крови.
