Я сплю. Мне снится, что меня преследует оборотень. Что бы вы там ни читали, они не сексуальные. И не соблазнительные. Они страшные, как Ад, — в буквальном смысле слова. Это демоны, которые приходят из своего адского измерения в наше, земное, и завладевают телом жертвы с помощью укуса. Сначала они огромные, а потом становятся такими крошечными, что могут проникнуть в тело сквозь кожу. Они, словно клещи, так глубоко проникают в человека, что от них не избавиться. Никак.
Единственное лекарство от укуса оборотня — это смерть. Если вам повезет, вас убьют быстро, до того как вы сожрете свою младшую сестру или брата. Если не повезет, ко времени вашей смерти вы войдете во вкус и вас назовут очень волосатым серийным убийцей странной наружности.
Меня загнали в угол, выхода нет, и тут… тут Райан произносит мое имя и прикасается к плечу. Мы могли бы сражаться спина к спине и прогнать оборотней, но на самом деле он просто будит меня.
— Элли, — повторяет он, и на этот раз его голос не звучит так, словно он спасает меня от оборотней.
Он звучит так, словно Райан выкурил две пачки сигарет прошлой ночью и раздражен. — Элли, ты должна сказать мне, что ты сделала с Дверью.
Я моргаю. Он сбоку, моя голова лежит на столе. Упс.
— Я проснулась?
— Да, проснулась, — подтверждает он. — Скажи мне. И свари еще кофе.
— Некоторые женщины считают глупость весьма сексуальной, потому что она позволяет тебе казаться загадочной незнакомкой с темным прошлым, но я-то знаю лучше.
Я поднимаюсь и иду на кухню.
Он не глупец, тем не менее, поскольку вытер всю кровь и грязь со стула, куда клал ноги, и расставил стулья вокруг столов в центре закусочной, подготовившись к открытию. Даже ставни открыл, и заря начинает заливать улицы тем сверхъестественным голубым светом, который я видела только в Нью-Йорке.
— Дверь. Что ты с ней сделала?
Он стоит прямо рядом со мной.
Мысленно я представляю, как он приближается и обнимает меня за талию. К черту кровь демонов, к черту человеческую кровь — у него красивые руки.
В любом случае это не имеет значения, потому что он здесь только для того, чтобы припугнуть, а не снять с меня поношенную пижаму с Винни-Пухом.
