— Маша! — Алекс вдруг дернулся и на мгновение оказался отпущен ветром, не ожидавшим от сталкера такой прыти, но мощные руки быстро подавили сопротивление. Девушка оглянулась.
— Алекс? Алекс, что ты здесь делаешь? Уходи сейчас же!
Алекс не смог выдавить из себя ни единого звука, ветер был сильнее его.
— Алекс! Уходи, слышишь? Ты уже не сможешь мне помочь! — Девушка оглянулась, голубой свет подобрался к первой фигуре и за доли секунды поглотил ее. — Я умираю. А ты должен жить, слышишь? Уходи! Ты должен жить! — Она развернулась и медленно пошла дальше, прямо в объятья аномалии. Второй фигуры уже не было видно. На самом краю голубой дымки сестра повернулась.
— А, впрочем, Алекс, если ты будешь здесь, то забери «поле артефактов» себе. Это ведь я его нашла, а, значит, я имею на него право. Я завещаю его тебе, слышишь? Я, научный сталкер Мэг, находясь в твердом уме и здравой памяти, завещаю найденное мной «поле артефактов» своему брату Алексу. Да будет так!
На прощание девушка махнула брату рукой и навсегда исчезла в синем тумане.
Найти в Зоне «душу» — большая удача, а найти сразу две — счастье. Конечно, это всего лишь мимолетное счастье, которое быстро но, все-таки, это было счастьем, по-детски наивным, сопровождающимся самым настоящим щенячьим восторгом.
«Душа» была всего в трех метрах от Ван Гога и издевательски подпрыгивала над поверхностью земли, будто играла со сталкером в кошки-мышки. Ох, уж эта Зона, до чего она любит игры, когда один неосторожный шаг разделяет большой хабар и маленькую кучку пепла, в которой тебя никто не опознает. Желто-красные грани артефакта заметно поблескивали на солнце, а мутное марево вокруг выдавало в нем большую энергию, заложенную в «душу» аномалией.
Николай Ракитянский, по прозвищу Ван Гог, забрел в эту котловину почти три месяца назад, когда стая слепых псов, ведомых крупным одноглазым чернобыльцем, загнала в этот глухой район его и ныне покойного Батона. Бой тогда получился, что надо, два ствола чиркали, будто спички, посылая свинец во врага, куски собачьего мяса летели во все стороны, а косой чернобылец метался в прицеле, громко и протяжно завывал, но убить себя так и не позволил. Батон был опытным бойцом, Ван Гогу иногда казалось, что и в Зону-то он пришел только для того, чтобы все время иметь возможность нажать на курок, освобождая из плена гильз убивающую силу. Собак они, хоть и с трудом, но перебили — из полутора десятка ведомых чернобылец уволок за собой только трех подранков, да и тех сталкеры просто не стали добивать, пожалев патроны.
