«Чтоб тебя накрыло!» — швырнул трубку Бузунько и сам закричал:
— Сержант!
В дверях появился встревоженный Черепицын.
— Слушаю, товарищ майор.
— Ты это. — Бузунько почесал лоб. — Что у нас с мужиками? Что там еще за «экзамен» такой?
— Игра, товарищ майор.
— И что за игра?
— Пропускают по сто грамм, читают свой текст. Потом снова сто грамм. И так, пока кто-то не сделает первую ошибку… ну или свалится под стол.
— Ничего себе игра. Дочки-матери прям. Нельзя ли этот процесс как-нибудь проконтролировать? А то сопьются к чертовой матери до комиссии. А мне нужен показатель!
— Никак нет, товарищ майор.
— Что значит «нет»? Не сопьются, думаешь?
— Нет, в смысле нельзя проконтролировать. Разве что сухой закон принять.
— Может, посоветуешь еще комендантский час ввести?
К каверзным вопросам подобного характера Черепицын давно приспособился и имел против них универсальное средство.
— Не могу знать, товарищ майор, — гаркнул он, вытянувшись в струнку.
Но майор тоже без боя не сдавался.
— А кто может знать?
— Не могу знать, товарищ майор!
— Вот заладил! — плюнул с досадой Бузунько. — И что ты разорался? Не на параде. Вольно. Ты мне лучше скажи вот что. Из деревни никто за последние две недели не уезжал?
— Вроде нет, товарищ майор.
— Вроде я одет по моде, — решил саркастически срифмовать Бузунько. — Ты мне факты давай. Кто-нибудь уезжал?
— Не могу знать. — Но, заметив насупившееся лицо майора, Черепицын поспешно добавил:
— Нет!
— Приезжие были?
— Нет.
— Тема указа не муссировалась между нашими ну и… другими?
— Простите, товарищ майор, что она не делала?
— Муссировалась. Обсуждалась.
— Насколько знаю, нет.
— Ладно. Все, иди, не мозоль глаза. И этого, Поребрикова, отпусти уже, че ему, до Нового года париться, что ли?
Черепицын кивнул головой и вышел.
Бузунько посидел еще какое-то время, позвонил Пахомову, но не застал того дома и закурил. А затем, вздохнув, достал лист бумаги и принялся за составление рапорта о проведенных за последние две недели мероприятиях.
«Главное, чтоб все гладко было, — думал он, стуча указательным пальцем правой руки по клавишам допотопной пишущей машинки марки „Olivetti". — Начальство любит, когда все гладко».
Но гладко бывает, как известно, только на бумаге. Да и то в сказках. Да и то не во всех.
