— Значит так, граждане и товарищи. Если тут какие непонятливые, то объясняю еще раз. Указ президента не обсуждается. Баратынский, хератынский — учи, и все. Я доступно мысль излагаю?
Народ зашевелился, но возразить было нечего.
— Ладно, Сериков, не выёживайся, — крикнул наконец кто-то из зала. — Бери, чего дают, потом, если че, обменяемся.
— Никаких «обменяемся»! — хлопнул ладонью по столу Черепицын. Бузунько с Пахомовым вздрогнули. — Вам товарищ майор про указ президента, а вы тут базарную лавочку устроили? Я сегодня Поребрикову во-о-о-т такую книгу дал, — Черепицын ладонями рук изобразил немыслимо толстую книгу, — и он даже спорить не стал. «Будет сделано», — сказал он. Вот так, по-военному, по-простому. И это — Поребриков, не чета тебе, Сериков. Матери б постыдился. Она, вон, не выкобенивалась, как ты. На этом дискуссию будем считать закрытой. Давай, расписывайся, и марш со сцены.
Посрамленный примером матери, которая «не выкобенивалась», а также сравнением с Поребриковым, которого, как уже было сказано, уважали в деревне все без исключения, Сериков молча поставил свою подпись и сошел со сцены.
— Следующий, — невозмутимо объявил Черепицын. «Главное, сейчас не спотыкнуться», — подумал Бузунько и, чтобы скрыть напряжение, заложил руки за спину и отвернулся к окну.
Третьим на сцену поднялся Гришка-плотник.
— Здорово, Гриша, — бодро поприветствовал подошедшего Черепицын.
— Да хрен ли тут ёпт! — не то зло, не то дружелюбно ответил Гришка.
И протянул руку за своей порцией. Но в тот момент, когда Пахомов вложил в Гришину пятерню небольшую книжку, Черепицын ухватил Гришку за кисть.
— Ты про пятьсот рублей-то не забыл, а? — зловеще и негромко процедил он сквозь зубы.
Гришка попытался выдернуть руку, но сержант держал ее крепко.
— Хрен на! — неожиданно осклабился Гришка. — Щелкал чуглублуд гумливый фуялом, да, видно, нах, клюбальник перекосоёбило.
И снова дернул рукой.
— Ты мне зубы не заговаривай, ушлепок чешуйчатый, — снова зашипел участковый. — Я те твой клюбальник так перекосоёблю, что глаз не досчитаешься.
— Подгребало, ёпт, мудилище болотное валенками девок, мля, тырыкать! — гордо отразил удар Гришка. И снова дернул руку с книжкой на себя.
Сержант зло отшвырнул Гришкину руку от себя:
— Ну гляди. Лично буду проверять. И только, мать твою, одной буквой ошибись!
— Ну что там за задержка? — нарочито грозно произнес Бузунько, повернувшись к сцене.
— Да все нормально, — фальшиво добродушно откликнулся Черепицын, кинув на Гришку зловещий взгляд.
