Н. А. ГОНЧАРОВУ 15 мая 1857. Петербург
15 мая 1857 г.
Любезнейший брат Николай Александрович.
Я подал просьбу об отпуске заграницу и, вероятно, получу разрешение. Боль в печени и геморрой от сидячей жизни все более и более усиливаются, и если не принять мер заблаговремено, то впоследствии, когда запустишь, и воды не помогут. Так говорит доктор и указывает мне мариенбадские минеральные источники как самые действительные от моей болезни. Я взял уже место в почтовой карете, на 7 июня, в Варшаву, оттуда по железной дороге в Бреславль и Дрезден. После вод я хотел купаться в море, но доктор не советует. Он предписал мне отдых и путешествие. Оттого я располагаю отправиться потом на Рейн и в Париж, а из Парижа через Северную Германию домой. Если же капиталы позволят, то, может быть, загляну и в Швейцарию.
Прощай же, до свидания: меня обуял недосуг, и потому едва ли я успею потерять два утра в гражданской палате, чтоб выслать тебе доверенность, впрочем, постараюсь.
Пожелай же мне счастливого пути, будь здоров, кланяйся жене, семейству Рудольф, детям и не забывай брата своего
И. Гончарова.
Ю. Д. ЕФРЕМОВОЙ 17 мая 1857. Петербург
Целую неделю я ласкал себя надеждою направить утреннюю прогулку свою 17-го мая в Гончарную улицу, предстать пред Ваши светлые очи и сорвать, буде оказалось бы возможным, по цветку, то есть по поцелую, с обеих именинниц: но я не предвидел, что это случится в пятницу, когда я заседаю в совете нечестивых и на пути грешных стою, и что прогулку свою должен направить на Васил[ьевский] остров. Примите же мое поздравление и поцелуйте мысленно меня: впрочем, я надеюсь, что вечерняя моя прогулка вознаградит меня за утреннюю. А теперь мне хочется, чтоб доказательство моей памяти о 17-ом мая было у Вас в руках с утра.
Вчера я и Льховскому сказал, и если он придет поздравлять и будет уверять, что сам вспомнил, не верьте, ей-богу врет.
До свидания же.
Ваш вечный друг
Гончаров.
А. В. НИКИТЕНКО 19 мая 1857. Петербург
Почтеннейший друг Александр Васильевич.
Сегодня — пасмурный день, сегодня мы, то есть ценсора, представляемся новому председателю комитета, и сегодня же назначен годовой обед в чиновничьем клубе: все эти три события уложились в тот день и в те часы, в которые мы с Вами предприняли три совокупных с Вами, следоват[ельно], три добрых дела: снять портрет Ваш у Левицкого, для чего нужен только свет, а не мрак с дождем; есть устриц, для чего нужно идти к Елисееву, а не к князю Щербатову, и пообедать не порознь, я — в доме Пашкова, Вы — не знаю где, а соединенно у Луи. Но судьба решает иначе и в утешение шепчет мне, что все эти три обстоятельства, то есть снятие портрета, завтрак и обед купно с Вами, непременно должны случиться на будущей неделе, когда Вы будете здесь и постучите, в любой день и час, кроме пятницы, у моей двери, которая радостно распахнется перед Вами, а за нею будут ждать Вас объятия сердечно любящего Вас
