Ты пишешь, что по нынешнему твоему месту ты выслужишь всего 80 рублей пенсии; он говорит, что это не так, что ты получишь полный оклад. Я не знал, что ему сказать об том. О месте смотрителя (то есть училищ) он отозвался как о месте, не представляющем никаких выгод и повышения. Перевод в другое ведомство он также находит ни с чем несообразным, он также очень хорошо понимает, что служение в столице для тебя невозможно: важного места не дадут, а неважное ведет только к окончательному разорению. Да и каково в твои лета привыкать к новому роду службы, быть учеником? Спешу передать тебе это, чтобы ты подождал еще немного, когда приедет Алексей Ефремович, и тогда переговоришь с ним окончательно. Я теперь пью мариенбадскую воду и сижу на диете. Уроки мои при дворе пока кончились, но я очень занят цензурой.
Недавно я писал к тебе и к Анне Александровне.
Прощай.
Брат твой И. Гончаров.
Ю. Д. ЕФРЕМОВОЙ Июль 1858. Петербург
Вот что прислал мне сейчас Льховский: следовательно, не ожидайте и меня к обеду ни сегодня, ни завтра, а может быть, если буду вечером сегодня на даче, то приду к Вам пить чай. Вчера у Штакенш[нейдеров] был — скучно. Возвратясь оттуда, нашел письмо от Старика и Старушки: они возвращаются с тем пароходом, который идет оттуда 23 июля, следов[ательно], 25 или 26-го будут здесь, иначе придется ехать в начале августа. До свиданья.
Ваш И. Гончаров.
А. В. ДРУЖИНИНУ 22 июля 1858. Петербург
22 июля 1858 года.
Давно собирался я написать к Вам, почтеннейший и любезнейший друг Александр Васильевич, по многим другим уважениям, независимо от чувства постоянной приязни. Например, давно хотелось мне передать Вам, какой важный результат, на который Вы, конечно, не рассчитывали, произвел Ваш знаменитый перевод «Лира»: чтением его от доски до доски я заключил свои уроки с Ник[олаем] Алекс[андровичем], и если б Вы были свидетелем того увлечения, какому поддался ученик! Но это бы еще ничего, оно понятно: но я прочел от слова до слова и введение, к которому мне, с критической точки зрения, не нужно было прибавлять ни слова как к роскошнейшему, вполне распустившемуся цветку на почве — критики. Какой урок для ученика, и как глубоко он его понял! Вот где прямая польза литературного образования и где единственными виновниками были Шекспир да Вы, а я только покорным посредником.
Много вспоминали мы о Вас в приезд сюда Тургенева: он не застал Вас дня два и сожалениям общим об этом не было конца. В то же время мы обедом у Донона проводили нашего любезного князя Щербатова и, кажется, навсегда.
