— Зря стараетесь! — сказал Хагедорн.
У двери он столкнулся с продавщицей из цветочного магазина. Она принесла подарки, которые он купил часа два назад.
— Я немного опоздала, — сказала она.
— Истинная правда, — подтвердил он.
— Зато букет стал еще пышнее, — заверила она. Он раздраженно засмеялся.
— Оставьте этот веник себе на память! Воткните его в петлицу.
Изумленная, она сделала книксен и поспешно удалилась.
И вот Фриц стоял со старинной оловянной кружкой, ящичком сигар и оригинальными серьгами в «Брукбойрене», один-одинешенек.
— Можно хотя бы попросить вас, — обратился к нему директор, — не рассказывать в ваших кругах о весьма досадном происшествии?
— На карту поставлена репутация нашего отеля, — добавил швейцар.
— В моих кругах? — удивился Хагедорн. И затем рассмеялся. — Ах да! Я должен вам кое-что объяснить! Вы принимаете меня за миллионера, так ведь? С этим, признаться, дело гиблое. От моих кругов «Брукбойрен» застрахован пожизненно. До вчерашнего дня я был безработным. Не ожидали? Кто-то вас одурачил. Прощайте, господа!
Дверь за ним закрылась.
— Он не миллионер? — хрипло спросил директор. — Везет же человеку, Польтер! Значит, девушка нас обманула? Слава Богу! Мы остались в дураках? Убиться можно!
Швейцар покачал головой. Потом вдруг хлопнул себя по лбу. У него был такой вид, словно он готовился сразиться с быком.
— Какой ужас! Какой ужас! — крикнул он. — Самое лучшее для нас — повеситься!
— Согласен, — сказал директор, все еще витая в облаках. — Но ради чего? Несколько постояльцев уехали досрочно. Ну и что? Какая-то девушка прошлась на наш счет. Это я перенесу.
— Эта история нас погубит, — сказал швейцар. — Мы оказались полными идиотами!
— Ну, ну, — отмахнулся Карл Отважный, — вы несправедливы ко мне.
Дядюшка Польтер наставительно поднял указательный палец.
— Да, Хагедорн не был миллионером. Но девушка не соврала. Переодетый миллионер здесь был! О ужас! Нам конец!
— У меня голова идет кругом! — занервничал директор. — Выражайтесь наконец яснее!
— Переодетого миллионера мы выгнали час назад, — сказал швейцар замогильным голосом. — Его звали Шульце!
Директор молчал. Швейцар угасал на глазах.
— И этого человека я заставил подметать каток! И с рюкзаком послал в деревню, потому что у рассыльной ребенок заболел корью! А Гелтаи велел ему лезть на стремянку! О-о!
— Убиться можно, — пробормотал Кюне. — Я должен прилечь, не то меня хватит удар.
Во второй половине дня лежачего директора побеспокоил бой.
