Ровно в девять фрау Хагедорн явилась в лавку Кухенбуха.
— Карлуша, как всегда, опять напутал, — сказала жена мясника. — Вы пришли на час раньше.
— Знаю, — ответила матушка Хагедорн. — Но дома я бы волновалась. Вдруг он позвонит раньше. Я не буду вам мешать.
Фрау Кухенбух добродушно засмеялась, О «мешать» и речи быть не может.
Она вручила старой даме телеграмму и предложила сесть.
— Что он воображает! — рассердилась фрау Хагедорн, прочитав текст. — Ведет себя так, будто я кисейная барышня. Уж так сразу я никогда не пугаюсь.
— Что же ему хочется? — спросила жена мясника.
— Вот сейчас я ужасно волнуюсь, — призналась старая дама.
Но тут вошли покупатели, и она умолкла. Каждую минуту она трижды взглядывала на стенные часы, висевшие над сервелатом и салями. В лавке было холодно, и кафельные плитки покрылись влагой. На дворе стояла слякотная погода.
К десяти часам с минутами, когда зазвонил телефон, фрау Хагедорн вконец расклеилась. Дрожа, она вошла за прилавок, протиснулась мимо колоды для рубки мяса, судорожно прижала к уху трубку и сказала жене мясника:
— Надеюсь, что расслышу его. Ведь он так далеко! Она замолчала и стала напряженно вслушиваться.
Внезапно ее лицо осветилось, словно банкетный зал, в котором только что царил мрак.
— Да? — крикнула она звонким голосом. — У телефона Хагедорн! Фриц, это ты? Ты что, ногу сломал? Нет? Слава Богу. Может, руку? Тоже нет? Тогда я рада, мой мальчик. Ты точно здоров? Что? Что ты говоришь? Я должна спокойно выслушать? Фриц, веди себя как подобает. Так с матерью не разговаривают. Даже по телефону. Ну, что там?
Довольно долго она молчала, напряженно слушая, и вдруг подпрыгнула от радости.
— Ну и ну! Ты не шутишь? Восемьсот марок в месяц? Здесь в Берлине? Вот это хорошо. Представь, что тебе пришлось бы ехать в Кенигсберг или Кельн, а я сидела бы на Моммзенштрассе и считала мух. Что я должна? Говори громче, Фриц! В лавке народ. А-а, должна за что-нибудь держаться!! С удовольствием, мой мальчик. А чего ради? Что ты сказал?.. Обручился? Ой, не может быть! Хильдегард Шульце? Не знаю такую. Зачем же сразу обручаться? Надо сначала хорошо узнать друг друга. Не возражай. Я лучше знаю. Я обручилась, когда тебя еще на свете не было. Что значит, ты «надеешься»? Ах так!
Она засмеялась.
— Ну хорошо, я присмотрюсь к барышне. Если мне не понравится, не дам согласия. Поживем — увидим. Увидим, я сказала. Пригласи ее к нам поужинать! Она не балованная? Нет? Ну, твое счастье! Что ты послал? Двести марок? Но мне ничего не надо. Ну ладно. Куплю тебе две сорочки и что-нибудь еще нужное. Фриц, нам не пора кончать разговор? А то набежит. Вот что еще хотела спросить: белья тебе хватает? Погода у вас хорошая? Тоже тает? Вот это жаль. Передай от меня привет девушке. Не забудь! И твоему другу. Постой, ведь его фамилия тоже Шульце? А она не его дочь? Ни в каком родстве? Так, так.
