Искусство вождения полка. Том 1 | страница 45

Руководимый исключительно полковым патриотизмом, Борисенко предлагал мне подписывать рапорты начальнику дивизии на заведомо большее число утерянных полком вещей. Заботясь о добром имени полка, а не о накоплении запасов впрок, я безжалостно уменьшал цифры. Поле сражения осталось за нами; почему же показывать количество пропавших шинелей в полтора раза больше количества убитых и раненых? Но когда я попробовал уменьшить количество пропавших вещей ниже количества выбывших солдат, мой заведующий хозяйством становился совершенно непреклонным и доказывал, что если уже убыл человек, то не может быть никакого сомнения, что мы должны через начальника дивизии выводить в тираж погашения все его вещи; другие полки на одного убитого теряют десяток шинелей и вещевых мешков, а мы… — да неужели нам ходить хуже одетыми, за то, что мы деремся лучше всех? На том я и согласился. 6-й полк выводил снаряжение в тираж погашения в строгом соответствии с убылью людей. Но другие части, в особенности слабые, разболтанные, разложенные, продававшие свое снаряжение в тылу за деньги, бросавшие его просто в грязь на походе, обменивавшие его на фронте австрийцам на ром — сколько они стоили бедной, ободранной, крестьянской России? Мы позволяли себе роскошь не по карману — держать дырявые, как решето, части, сквозь которые просеивались бесконечные материальные средства.

Старая русская армия не имела представления о том, что представляет собой экономическая дисциплина.

Северная оконечность русского фронта не пользовалась большим вниманием нашего стратегического руководства. После двух катастрофических отступлений из Восточной Пруссии — осеннего Ренненкампфа и зимнего 10-й армии, этому участку фронта придавалось исключительно пассивное значение. Он был перегружен второочередными дивизиями и новыми формированиями. Хороших войск здесь было очень мало. Ни начальники, ни войска здесь не знали удач и, несмотря на спокойные периоды, находились в худшем моральном состоянии, чем армии, действовавшие против австрийцев, и даже армии, боровшиеся с германцами на центральном направлении. Когда нажим немцев в Курляндии, к началу июня 1915 г., обозначился совершенно определенно, севернее 10-й русской армии была образована слабая 5-я армия.

Положение северного участка русского фронта стало особенно угрожающим с того момента, когда борьба на Висле закончилась не в нашу пользу, русские армии начали выползать из "Передового театра", и у немцев освободились значительные силы. В конце июля 5-я армия покатилась назад и с середины августа продолжала настойчиво уходить к Двине, задерживаясь на ее левом берегу только впереди Риги и Двинска. Германская "Неманская" армия, располагавшая сильной кавалерией, наступая вдоль железной дороги Поневеж — Двинск, уже 2 августа миновала меридиан Вилькомира. Части русской 5-й армии, действовавшие на Двинском направлении, в течение 8 дней вели бой на меридиане Вильны (так называемое сражение Понедели — Шиманцы), но к началу немецкой операции, последовавшей за падением Ковны, находились уже восточнее меридиана Вильны. В расположении и немецкого и русского фронтов уже в середине августа образовался разрыв протяжением в 125 км (Вишинты — Ковна). Этот прорыв наблюдался отдельными кавалерийскими и небольшими пехотными частями.