Тал-Ли-Ла запутался во времени. Он привык к клетке, настолько насколько можно привыкнуть к этому. Он привык к еде, если ее можно было так назвать. Но проходили день за днем, а за ним никто не возвращался. Его будто бы забыли на заднем дворе. Забыли и похоронили.
Сперва Тал-Ли-Ла было больно и обидно за свою никчемную несчастную жизнь. Ну, почему это случилось именно с ним. Потом ему стало жалко родителей, которые больше не увидят его. Он у них был единственным сыном, а тут такая потеря. Вся их жизнь на дно ущелья камнем. Страшная судьба. Потом он стал бояться смерти. Он ничего не видел в этой жизни, да что тут говорить, даже толком не налетался. Потом он стал звать смерть. К чему эти унижения, к чему вся эта боль, если можно разом оборвать все, и начать с начала. Может в следующей жизни ему повезет больше. А потом ему стало все равно.
И в это время возле его клетки появилось новое лицо. До этого дня он видел только толстого волосатого мужика с заросшим лицом в грязном окровавленном халате и стоптанных ботинках. Он выносил из хижины помои и прочую мерзость. А тут появился кто-то новый.
Тал-Ли-Ла заслышал его издалека. В этот день его особо сильно звало небо. Он лежал скрючившись на заледеневшем полу и одним глазом обозревал двор. Ему было дико холодно, даже крылья не спасали. И этот съедающий душу зов неба. Тал-Ли-Ла хотел умереть, когда увидел фигуру недолюдка в черном плаще. Он явно что-то искал, заглядывал в каждый шатер, приподнимал крышки бочек, осматривал вольеры. Наконец, он добрался и до их дворика и увидел Тал-Ли-Ла. Крылатый почувствовал разлившиеся в воздухе довольство. Недолюдок нашел то, что искал, но почему-то тут же убежал, словно чего-то испугался. Это очень заинтересовало Тал-Ли-Ла. Он все ждал, когда человек в черном плаще вернется, но он не шел. Вскоре стемнело и Тал-Ли-Ла, отчаявшись, заснул. Хоть ему и далось это тяжело. Спать в таком холоде.
Он проснулся от того, что кто-то стоял возле его клетки. Ему принесли поесть, но почему так поздно, подумалось почему-то спросонья. Тал-Ли-Ла приоткрыл один глаз, но ничего не увидел, только неясную черную тень. От нее вело какой-то обреченностью. Тень не понравилась Тал-Ли-Ла. Он мгновенно проснулся, попытался приподняться на локтях и сесть в клетке, но какая-то неведома сила тут же придавила его к полу. Он не мог пошевелиться. Душный липкий страх вцепился в его горло клешнями. Послышался скрежет проворачиваемого в древнем замке ключа. Дверца клетки открылась и тень выступила в дорожку лунного света. Тал-Ли-Ла узнал в ней недолюдка в черном плаще, искавшего кого-то возле его клетки. Недолюдок протянул к нему руку, схватил за крылья и больно потащил на себя. Тал-Ли-Ла хотел сопротивляться, но не мог, хотел закричать, но потерял внезапно голос. Его выволокли на мокрую грязную землю и уронили лицом в грязь. Он чуть было не захлебнулся. Вонючая жижа устремилась в горло. Каким-то чудом ему удалось вывернуть голову на сторону, выплюнуть грязь и вздохнуть. Тем временем недолюдок ухватил его за одно крыло, распахнул плащ и извлек мясницкий нож. Короткий, но сильный взмах… сволочь знала что делала, даже ни чуточку не сомневалась… дикая ужасная боль. Тал-Ли-Ла расстался с одним крылом. Через минуту недолюдок коротким мясницким ударом отрубил ему второе крыло. Тал-Ли-Ла больше не был ему нужен. Недолюдок спрятал крылья в большой чёрный мешок, очень аккуратно сложил, чтобы не поломать. И направился прочь со двора. Лишенный сил, окровавленный, полумертвый Тал-Ли-Ла его не интересовал. Ему не было никакого дела до крылатого. Он сделал то, ради чего пришел.
