. И все это есть то, что дается полным и совершенным отречением… Здесь сокрыт ответ на твой вопрос, ибо подлинное отречение человека от мира и предание себя Воле Божьей являются отражением и подобием самоотвержения блаженных, о котором говорит Святое Писание. Это подобие в той или иной мере приближается к своему подлинному образу, и степень близости между ними зависит от того, насколько сокровенно человек слился с Богом, насколько он с Ним един. Недаром о блаженных сказано: они отрешились себя, отрешились всего, чего прежде искали, и преобразились в иной вид, иную славу, иную силу. Что же тогда есть этот иной вид, если не Божественное Бытие и Божественная Природа, с которыми они сливаются и которые сливаются с ними, чтобы быть одним целым? И что есть эта иная слава, если она не будет озарена и наполнена Непостижимым Светом? Что есть эта иная сила, если чрез нее не дается человеку единство с Божественной Личностью, а также божественный дар свершать то, что подобает его блаженству в Боге, и отрешаться всего, что с этим блаженством несовместно? Уже говорилось, что именно так человек отходит от всего, что его связывает в нем самом лукавому".
Мистики единодушны в том, что избавления от Я и моего , полное самоотречение, или "самозабытье", – препоручение себя высшей Воле – есть обязательное условие достижения жизни в единении . Временное опустошение разума, которое помогло созерцателю расчистить место для видения Бога, должно теперь, закрепившись, распространиться на всю его жизнь. При этом, говорят они, свершается последний акт искоренения своенравного Я , поверхностной индивидуальности, которую мы, как правило, отождествляем с собой. Эта индивидуальность уходит навсегда, а на ее месте появляется нечто иное. Душа становится частью таинственного Тела Божьего и, смиренно принимая участие в проявленной жизни Реальности, "с готовностью становится для Вечного Блага тем, чем является для человека его собственная рука". Та странная "алчущая и жаждущая тяга души к Богу", "одновременно пожирающая и благородная, ревностная и смиренная", о которой мистики говорят в своих самых вдохновенных строках, выдвигает здесь свои последние притязания и получает окончательное удовлетворение. "Все, что есть у Него, все, что есть Он Сам, Он дает. Все, что у нас есть, все, что мы есть. Он отнимает". Душа, говорят они, погружается в Бездну и поглощается ею, здесь она "канула в Бога, Который бездна бездн". В своих попытках описать для нас это высшее мистическое состояние и новую жизнь, которую оно рождает, мистики обычно прибегают к образам, которые могли бы показаться гротескными, если бы не пламя, которое полыхает за ними. Так, Рейсбрук восклицает: "Вкушать и быть вкушаемым! Вот что такое Единение!.. Поскольку Его желания не имеют предела, я не удивлюсь, если ты скажешь, что Он поглотил тебя".
