— Но у них была ты.
— Да, мы трое великолепно ладили друг с другом.
— Я вижу, что вы действительно любили друг друга. — Он протянул руку и откинул ее длинные волосы от лица. — Джорджия!
— Да, Джеймс.
— Не издевайся. — Его голос был немного груб и невероятно чувственен.
— Джеймс — хорошее имя. Правда, для тебя простовато.
— Ну а Джорджия — прямо для тебя. Когда мы познакомимся поближе, надеюсь, ты разрешишь называть тебя Джорджи.
— Тебе бы только шутить.
— А что плохого в том, чтобы когда-то и пошутить?
Певица закончила петь, и они вежливо поаплодировали.
— Где же официант? — воскликнул Линк.
— Может, он устал и пошел искупаться.
— Ну, если гора не идет к Магомету, думаю, я лучше сам пойду к бару. — Линк встал и взглянул на нее. У нее замерло сердце — настолько он был хорош. — Все еще настаиваешь на минеральной воде? — сухо спросил Линк.
— Да. А что обычно пьет Таня? Несколько порций рома?
— Она, как я помню, предпочитает всякие коктейли. Чтобы там было побольше фруктов.
— И как ты все это выносишь? — Джорджия посмотрела на него снизу вверх.
— Должен сказать тебе, что Таня Харпер меня совершенно не волнует.
— Как же получилось, что ей не удалось окрутить тебя?
— Я закоренелый холостяк, — ответил он, сверкнув глазами.
— Это положение надо менять, Джеймс. Годы идут, а династию следует сохранить.
— Уж не хочешь ли ты предложить себя? — нагло спросил он.
Джорджия покачала головой.
— Вот уж чего я не хочу, так это всемогущего мужа. Я хочу холодной минеральной воды.
Он метнул на нее еще один завораживающий взгляд и улыбнулся.
— Уже лечу, мадам.
Джорджия проснулась в прекрасном расположении духа, ожидая от наступающего дня только приятных событий. Было начало восьмого, но солнечный свет уже золотил желтые маргаритки в огромном синем горшке на ее балконе. Сверкающие цветочные головки представляли собой захватывающее зрелище. Со всех сторон раздавалось птичье пение, заглушавшее вечный шум морского прибоя. Сами птицы яркими пятнами выделялись на зеленом фоне пышной растительности.
Джорджия повернулась на спину, наслаждаясь сознанием того, что она на Сансете и ей не нужно сломя голову мчаться на какую-нибудь назначенную на раннее время встречу. Фелисити и Мартин, два ее помощника, прекрасно справятся с делами. Она заслужила этот отдых, пусть всего пару недель. Понимая, что она такой же трудоголик, как и ее отец, она отдавала себе отчет в том, что все-таки не обладает его способностью жертвовать всем во имя достижения какой-то цели. Джорджия одновременно любила и ненавидела своего отца. К матери она тоже испытывала двоякое чувство — мать приводила ее в ярость и… в состояние беспомощности. Родители всегда жили вместе, но Джорджия считала, что матери давно уже пора собрать вещи и уехать. Собственная независимость далась ей немалой ценой. А мать оставалась узницей в золоченой клетке, драгоценностью, которую доставали при необходимости — когда хотели блеснуть ею на светских приемах, — а потом про нее опять забывали. И ведь верным мужем Досон Беннетт не был. Они обе с матерью знали о его многочисленных интрижках. Но о разводе он и слышать не хотел. Отец был женат на красивой, утонченной, богатой женщине, которую много лет назад подчинил своей воле. Единственно, на чем сумела настоять ее мать, так это на праве Джорджии любить и быть любимой своими дедушкой и бабушкой и дядей.
