Она скользнула щекой по его щеке и хотела уже отстраниться, но вдруг почувствовала жаркое и продолжительное прикосновение его губ.
– Саймон! – болезненно поморщившись, неодобрительно проговорила Алана.
– Лана, я люблю тебя, – страстно прошептал ей на ухо молодой человек. – Я умру, если не поцелую тебя. Позволь мне!.. – чуть ли не потребовал он.
– Саймон… не место и не время… – попыталась уклониться Алана.
– Прошу тебя! Одна ты существуешь для меня во всем свете! – воскликнул он. – Всего один поцелуй!
– Нас могут услышать, – попыталась урезонить друга девушка.
– Я не стыжусь своих чувств, – объявил влюбленный.
– А мне, признаться, как-то неловко перед домашними, – сообщила ему Алана.
Саймон выразительно посмотрел на нее и сделал шаг назад.
– Хорошо… Но обещай, что непременно увидимся завтра и обо всем поговорим.
– Ты же знаешь, я сказала Алекс, что приду. Но если случится что-то непредвиденное, я тебе перезвоню. Езжай домой, Саймон, и спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Лана, – задумчиво проговорил он и поспешил к своему автомобилю, а Алана, не дожидаясь, пока он отъедет, скрылась за дверями дома.
– Я давно замечал, что этот малый от тебя без ума, – сообщил дожидавшийся ее в холле отец. – Хороший малый, но не для тебя, дочка… Тебе нужен настоящий мужчина, а не этот неженка.
– Папа, прошу тебя! Мы с Саймоном друзья с детства. Не знаю, что на него нашло, но уверена, он любит меня как сестру. Иначе и быть не может, – убежденно проговорила Алана.
– Если так, то я спокоен, – все же хмуро отозвался отец.
– Так, папа. Так…
«Шиповная гряда» переживала окончание первой недели стрижки овечьего поголовья. Работы было невпроворот, а рабочих рук не хватало, однако Киран, Алана и Бадди не унывали, все надежды возлагая на результат. Ведь если им удастся собрать и продать достаточно шерсти, если ее высоко оценят, то, быть может, наконец черная полоса в жизни усадьбы закончится и начнется полоса светлая. Этой надеждой они жили уже несколько лет и не видели для себя иного исхода, кроме как заслуженного успеха.
Особняком от всех держался Алан Кэллахан. Он, похоже, был совершенно безразличен. Отец уже давно для себя решил, что обречен, а вместе с ним и «Шиповная гряда». Алана устала заражать отца своим оптимистическим видением их общего будущего. Да и времени не было для разглагольствований. Девушка работала с утра до ночи наравне с мужчинами. Она не могла нарадоваться на то, что отец забыл на время про свою хандру и погрузился в работу. Хоть и делал он это скорее механически, но не пил, и это было главное.
